Фэндом: Final Fantasy VI
Пейринг: Сабин/Эдгар
Рейтинг: PG-13
Предупреждение: инцест
Объем: 920 слов
Дата: 05.04.2010
Примечания: на заявку 1.95 с сообщества ffkink: Фигароцест, появление Сабина. Обоюдные мысли, насколько они изменились и что осталось прежним. Кинк - разница в телосложении, волосы. (второе исполнение)

Они устроили привал у подножия горы; Терра и Лок давно спали, убаюканные негромким потрескиванием костерка, и только Эдгар никак не мог сомкнуть глаз. Сквозь полуопущенные ресницы он наблюдал за вызвавшимся посторожить братом.
Сабин сидел вполоборота к нему, задумчиво подкидывая в ладони горсть камешков; лицо его было сурово, и Эдгар даже не представлял, о чем думает его блудный родственник.
Впрочем, собственные мысли короля Фигаро были весьма бессвязны.
"Ну, например, теперь я знаю, зачем каждое утро вожусь с холодной водой и мыльной пеной. Эта бородка выглядит отвратительно".
"Десять лет, брат. Ты был рядом все эти годы, а я-то, дурак, думал, что ты уже где-нибудь в Маранде или того дальше".
"Кем был для тебя Дункан? Ты убиваешь ради него... Мой Сабин, который в жизни мухи не обидел, который выхаживал раненых птенцов, и таскал за пазухой котят и прочую живность, - мстит за смерть учителя - смертью. Немыслимо".
"Мы так сильно изменились... Неужели нас больше ничего не связывает?"
- А помнишь?.. - негромко начал он, и Сабин заговорил, лишь на долю секунды отстав от него:
- Помнишь, как?..
Они уставились друг на друга, и Эдгар, не выдержав, захихикал.
- Откуда ты узнал, что я не сплю?
По обветренной физиономии Сабина расплылась улыбка.
- Я же твой брат, забыл?
- Немного сложно, глядя на тебя, вспоминать младшего братишку, которого в детстве таскал на руках, - проворчал Эдгар.
Сабин почесал в затылке.
- Да? Мне казалось, это я тебя таскал... Впрочем, ты хотел о чем-то поговорить?
- Ты первый, - быстро ответил Эдгар, отбрасывая одеяла и присаживаясь к костру. Слишком быстро, но, кажется, его промашка осталась незамеченной.
- Ну, - протянул Сабин, - Банон. Это же тот папин друг, да? Который привозил новые книги и свитки? И сейчас он руководит Сопротивлением?
- Сопротивление - слишком громкое слово, - Эдгар потер переносицу. Обмен милыми юношескими воспоминаниями грозил перейти в обсуждение весьма скользких тем.
- Называй, как хочешь, но ты по уши увяз в том же самом дерьме, что сгубило отца, - отрезал Сабин.
"Вот оно".
- Разве не ты говорил, что Империя должна ответить за свои преступления?
- Но не такой ценой!
- Эй, - из-под ближайшего одеяла высунулась встрепанная голова Лока. - Не соизволят ли Ваши Величества заткнуться наконец? Тут люди спать пытаются, вообще-то.
Эдгар вздохнул и бросил долгий взгляд на брата. Чего-чего, а упрямства у него не поубавилось.
Сабин встал, в сердцах пнул ни в чем не повинный камушек и удалился в сторону жидкой поросли кустарника. Лок протяжно зевнул.
- Только не надо делать такое несчастное лицо, Величество, тебе не идет. Дуй за ним, ну же?
Эдгар недоуменно посмотрел на приятеля.
- Но я...
- Может он, конечно, просто отошел отлить, - фыркнул охотник за сокровищами, - но что-то мне подсказывает, что вам обоим нужен серьезный разговор. И лучше, если вашу ругань будут слышать только кусты. Иди уже, пока я не проснулся окончательно и не надавал пинков твоей королевской заднице!
- Как будто ты сможешь, - парировал Эдгар. Слова Лока вырвали его из непрошеных воспоминаний, напомнили о том, что происходит здесь и сейчас. И за это, пожалуй, следовало быть благодарным.
В кустах было колюче, холодно и мокро от уже выпавшей росы, и Эдгар уже было решил, что его брат удалился на гору медитировать, а Лок просто решил поиздеваться над приятелем, когда увидел впереди смутно белеющую фигуру.
Сабин бесцельно швырял камушки в скалу, и судя по резкому свисту, с которым они рассекали воздух, каждый такой снаряд мог запросто нокаутировать любого незадачливого монстра, вздумавшего потревожить лагерь путешественников. Эдгар на всякий случай откашлялся и выбрался из кустов.
- Я пришел, - торжественно сообщил он.
- Я вижу, - похоже, Сабин был не настроен шутить.
Его Величеству отчаянно захотелось перекинуть брата через колено и надавать ремнем, но из-за разницы габаритов такая попытка могла бы закончиться плачевно. Оставалось рассчитывать на дипломатию.
- Послушай, - Эдгар брезгливо осмотрел какую-то трухлявую корягу и уселся, закинув ногу на ногу. - Если уж ты решил идти с нами, нужно кое о чем договориться.
- Например?
Сабин небрежно облокотился о скалу. Лунный свет выбелил его волосы и заново подчеркнул упрямую складку у губ, нахмуренные брови, каждую черточку его лица - такого знакомого и незнакомого одновременно.
"Мой брат вырос, - подумал Эдгар. - И я не знаю, что с этим делать".
Он сложил пальцы перед собой и осторожно начал:
- Мне казалось, ты будешь только рад возможности сквитаться с Империей.
- Да, но ты затеял все это в одиночку! Без меня!
Эдгар мысленно отвесил себе пинка. "Пожалуй, о взрослении тут говорить рановато".
- А как я должен был тебя искать? Рассылать почтовых голубей по сторонам света? – сухо поинтересовался он. – Опрашивать заезжих торговцев – не видали ли они здоровенного, безмозглого…
- Мог бы и догадаться! Я бы тебя не бросил!
"Ну, хватит".
- Рене! – он вскочил, в два шага оказался рядом с братом, с силой тряхнул его за плечи, наплевав на разницу габаритов и все прочее. – Прекрати! Это уже смешно!
На языке вертелись резкие слова – но Эдгар сдержался. Не время и не место сейчас выяснять, кто из них кого бросил десять лет назад, и почему каждый сделал выбор. Да и Сабин, он был уверен, не хочет думать об этом – брат напрягся, словно собираясь отшвырнуть его в сторону – и тут же бессильно обмяк.
- Главное – что мы вместе, - мягко сказал Эдгар. – Сейчас. Здесь. И у нас еще будет время разобраться в том, что было.
- Мой старший брат слишком умный, - хмыкнул Сабин и обхватил его за талию своими лапищами. – И слишком бойко работает языком.
Эдгар беспечно рассмеялся и обнял его в ответ.
- Уверен, ты скоро обнаружишь несколько интересных способов меня заткнуть. Как всегда.
- Как всегда.

@темы: слэш, Final Fantasy VI, кинк-фесты, 2010, PG-13

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Четыре стороны утра

Фэндом: Weiss Kreuz
Персонажи: Вайсс
Рейтинг: G
Предупреждение: автор не читал канон
Объем: 705 слов
Дата: 17.01.2009
Примечание: написано на Новый Год для  Чумной_Волк

Айя
Кому-то может показаться, что он не ложился спать вообще, но это не так. Просто Айя встает настолько рано, что никто, кроме него, этого не видит. Первым делом выполняет комплекс упражнений; музыку не включает, потому что не интересно, а вовсе не потому, что остальные еще спят. Утренний кофе пьет в одиночестве, но всегда снимает свисток с чайника прежде, чем тот закипит - потому что не любит резких звуков, а вовсе не потому, что остальные еще спят.
Отправляясь на утреннюю пробежку, всегда берет с собой катану, делая вид, что это гимнастический снаряд. Считает день неудавшимся и сильно раздражается, если по дороге пришлось перевести беспомощную бабушку через улицу, вытолкнуть зазевавшуюся школьницу из-под машины или снять с дерева истошно орущего котенка. Поскольку бегает он всегда по одному и тому же маршруту, остается только удивляться, откуда на его пути попадается столько бабушек, школьниц и котят, но Айя не удивляется: он не умеет.
На обратной дороге всегда заходит в больницу навестить сестру.
Когда он возвращается, жизнь в магазине уже кипит, и никто не замечает его долгого отсутствия.
***
Оми
На самом деле просыпается раньше Айи, но пока тот не уйдет - лежит под одеялом с ноутбуком и делает утреннюю зарядку для пальцев - исправляет статьи в Википедии. Когда за Айей закрывается дверь, крадучись спускается вниз, включает негромкую классическую музыку. Готовит питательный и полезный завтрак из молока и обогащенных витаминами хлопьев, насвистывая сонату C-dur, потом достает скейт и отправляется кататься по окрестностям, обеспечивая Айе встречу с должным количеством бабушек, школьниц и котят.
Подготовив, таким образом, фронт добрых дел, возвращается в магазин, где как раз хозяйничает на кухне Кен.
***
Кен
Хроническая сова, переучившаяся под жаворонка, очень оттого страдает, но ничего поделать с собой не может. Всегда ставит с вечера три будильника, но просыпается только с четвертым, установленным заботливым Оми. Зевая, пытается одновременно делать зарядку и чистить зубы, чуть не засыпает под кроватью, куда залез в поисках второго носка, и спускается вниз, забыв стереть крем для бритья со щек. На его счастье, Йоджи еще спит, иначе не избежать бы ему целого потока издевок. Он завтракает оставленными Оми хлопьями, потом после некоторого размышления жарит себе яичницу и заваривает крепкий чай. Кофе он не любит, и от этого тоже страдает - все утро приходится бороться с недосыпом. Когда Оми возвращается, Кен, рассудив, что уже достаточно поздно, долго крутит ручку хрипящего радиоприемника, пока динамики не начнут бодро рассыпать басы, приветствуя новый день голосом Мика Джаггера или Джорджа Харрисона - Йоджи называет эту музыку "старьем" и "пошлятиной". Наконец проснувшись, Кен помогает Оми привести в порядок магазин, и, пока его друг отправляется за Бабулей, идет будить Йоджи.
***
Йоджи
Если и ночует дома, то всегда спит дольше всех и не всегда в своей постели. В возникающего в дверях с радостным: "Доброе утро, Вьетнам!" Кена первым делом летит подушка, но пока Йоджи шарит по прикроватному столику в поисках чего-нибудь поувесистее, его приятель успевает раздернуть шторы, впуская в комнату ослепительные солнечные лучи. Йоджи малодушно прячется под одеялом, которое Кен тут же с него стаскивает. После короткой, но яростной борьбы он оказывается в ванной с рекомендацией "Проснись и пой", которую понимает слишком буквально. Кен с досадой хлопает дверью, а Йоджи делает последнюю попытку вернуться в теплую уютную кровать, но тут выясняется, что одеяло его предусмотрительный друг забрал с собой.
Все, что ему остается - отправиться в душ, назло Кену особенно громко и фальшиво напевая какой-то популярный мотивчик.
Когда он спускается на кухню, его ждет чашка ароматного кофе от Кена, который сам кофе на дух не переносит, и после первой утренней сигареты жизнь определенно начинает приобретать положительные стороны.
В почтовом ящике лежит посылка для него - свежий номер "Плейбоя", мозольный пластырь и шоколадка - Манкс, как всегда, соригинальничала и решила подшутить над назойливым поклонником. Йоджи откусывает добрую половину шоколадки и идет в магазин, откуда уже доносится восторженный щебет забежавших по дороге в школу девчонок.
Кен поливает цветы, Оми возится с кассовым аппаратом, а через заднюю дверь как раз серой тенью просачивается Айя, и кто-то из столпившихся у входа девчонок верещит:
- Вааа! Они все четверо здесь!
Йоджи на мгновение слышится слово "Вайс", но он трясет головой и наваждение исчезает.
Начинается самый обычный день, а что он принесет вечером... Йоджи ухмыляется и небрежно бросает на стойку журнал, завязывая тесемки рабочего фартука. В одном он может быть уверен - вечер будет чертовски интересным.

@темы: Weiss Kreuz, джен, 2009, G

---

Водомерка

Фэндом: Nabari no Ou
Пейринг: Юкими/Йоитэ
Рейтинг: PG-13
Объем: 492 слова
Дата: 14.09.2008

В квартирке, где двое настенных часов и всего один диван, очень сложно ужиться. Особенно, если у тебя такой специфический сосед.
Когда Йоитэ только привели в эту квартиру – он сразу забился в угол и не вылезал из него несколько дней – щуплый, неуклюжий, в не по размеру большом пальто. Ему, кажется, было все равно, где спать – он спокойно засыпал, вытянувшись на голом полу.
Юкими долго терпел, потом вспомнил, что у него вообще-то есть запасное одеяло.
Он пытался укрыть мальчишку целиком и тихонько чертыхался себе под нос, потому что из-под одеяла обязательно торчали либо руки, либо ноги. Йоитэ со своими непропорционально длинными конечностями напоминал ему какое-нибудь насекомое. Например, водомерку – такой же худющий и нескладный.
Потом к нему в гости заглянула сестра, и тут уж Юкими пришлось выслушать целую лекцию о том, какое он чудовище, раз сам спит на диване, а ребенок у него вынужден лежать на жестком холодном полу. То ли в тот вечер было слишком много коктейлей, то ли он слишком устал, чтобы сопротивляться – но "водомерка" была торжественно водворена на диван, а сам Юкими устроился на полу.
Влияния Казухо хватило ровно на четыре дня, потом он просто устал перетаскивать спящего мальчишку на более пристойное место, и Йоитэ снова оказался на полу, только на сей раз Юкими спал рядом с ним – по привычке.
Опасность такого положения вещей до него дошла не сразу. Сначала он просто начал подмечать мелкие детали. Например, что Йоитэ всегда складывает руки – запястье к запястью – как будто они у него связаны. Или что во сне он не кажется таким отрешенным. Или что он инстинктивно прижимается к ближайшему источнику тепла…
После того, как Юкими с утра еле выпутался из цепких объятий своей "водомерки", он понял, что пора переезжать обратно на диван.
Потому что есть граница между жалостью и чем-то большим, которую ни в коем случае нельзя переступать.
Потому что он придумал отличное сравнение – Йоитэ скользил по чужим жизням, как этот жучок по воде – практически не затрагивая их.
И это было к лучшему.
Он говорил себе, что все это ерунда, что дополнительное одеяло, или кружка горячего лимонада, или лишняя порция в обед ничего не значат. Это все Казухо, в которой при виде маленького чудовища просыпается материнский инстинкт, а он просто по инерции повторяет ее действия. Как автомат, выполняющий давным-давно заложенную в него программу, потому что ничего другого он просто не умеет. Он смеялся над собой, он демонстративно игнорировал своего соседа – потому что не знал другого способа бороться с дурацким ощущением, пульсирующим в груди.
Он теперь все время спал на диване.
А потом появился какой-то сопливый мальчишка и забрал у него Йоитэ – легко и спокойно. Как будто так и надо.
Как будто эти несколько месяцев в квартире, где двое настенных часов и всего один диван, ничего не значили.
Часы по-прежнему показывали разное время, а по полу ворохом валялись распечатки – и только диван поступил в полное распоряжение Юкими – потому что "водомерка" пробежалась по его судьбе, как по заросшему ряской пруду, и исчезла без следа. Вот только это оказалась неправильная водомерка: она все-таки взбаламутила воду в пруду.

@темы: слэш, 2008, Nabari no Ou, PG-13

---

Фэндом: Отблески Этерны
Персонажи: Матильда, Альдо
Рейтинг: G
Объем: 576 слов
Дата: 09.02.2009
Примечание: написано на Новый Год для  etnaa

- Тьфу, пропасть! - Матильда Ракан скривилась и отставила в сторону бокал. - Как у Хогберда рука поднимается предлагать такую кислятину?
- А на мой вкус вроде ничего, - Альдо допил вино и скептически поцокал языком. - Не Вдовья Слеза, конечно, но из того, что можно достать в Агарисе...
- Можно было бы добыть и получше, - закончила Матильда. - Дело не в том, что вино плохое, просто он так его расписывал, как будто сам вез из Талига, отстреливаясь от Олларовских прихвостней.
- Я вообще не понимаю, зачем нам талигойские вина, - пожал плечами внук. - За поколения жизни в изгнании мы уже забыли их вкус.
- Спроси Робера, если мне не веришь, - проворчала Матильда. - Он подтвердит, что это редкостная дрянь. Кстати, вы с ним сегодня ужинаете?
- Ага, - Альдо взглянул на часы. - Только сначала у меня одна... встреча.
- Знаю я твои встречи, - буркнула принцесса, прекрасно осведомленная об агарисских вдовах и их разумности. - Главное, про Эпинэ в процессе не забудь.
- Не забуду, - балбес поерзал в кресле, - ну так я пошел?
- Погоди, - Матильда открыла секретер, вытащила шкатулку, мимоходом привычно удивившись ее легкости. После некоторого колебания она достала нитку янтарных бус, переливающихся в сете свечей каплями расплавленного золота.
- Вот, заложишь и покормишь Робера от души.
- Не надо! - Альдо вскочил, щеки его слегка порозовели. - У меня есть деньги!
- На пареную морковку? - с иронией спросила Матильда. Ей было хорошо известно, как подкармливают паству сердобольные монахи - после гибели Эрнани она некоторое время провела в обители Ордена Милосердия. Пока не сбежала, поняв, что это самое милосердие у нее в печенках сидит.
Поэтому, не обращая внимания на протесты, она всучила слабо сопротивляющемуся Альдо ожерелье.
- Достаточно я уже кормлю всяких поганцев вроде этого Хогберда, - безапелляционно заявила она. - Пора и на друзей хоть сколько-нибудь потратить.
Внук попытался еще раз возразить, но не смог – вдруг хрюкнул и согнулся пополам в приступе хохота.
- Ты здоров?! – вдовствующая принцесса попыталась приложить ладонь ко лбу Альдо, чтобы проверить, нет ли у него жара, но молодой человек, все еще похихикивая, отпихнул ее руку, и вдруг заключил ошеломленную таким напором Матильду в медвежьи объятия.
- Мы с тобой оба – идиоты, - с чувством сказал он, - но именно за это я тебя и люблю!
С этими словами наследник дома Раканов поцеловал бабушку в щеку и поспешил ретироваться, на прощание крикнув из-за уже закрывающейся двери:
- Я скажу Хогберду, чтобы он прислал тебе самого лучшего вина!
Матильда потерла щеку, досадливо оправила изрядно помятое импульсивным внуком платье и хмыкнула:
- С ума сошел, не иначе. А впрочем, я, пожалуй, не лучше.
Она склонилась к мирно дремлющей собаке, ласково потрепала ее за уши.
- По крайней мере, Мупа, возможно этот бездельник стребует с Хогберда действительно хорошее вино. Чем не повод радоваться?
***
Альдо вприпрыжку сбежал по лестнице и вылетел на улицу, чуть не сшибив какого-то серого монашка, боязливо прижавшегося к облупленной стене "резиденции" Раканов.
В кармане побрякивало бабушкино ожерелье, но его юный принц решил пока не закладывать – хватит с "куниц" и его четок, тоже, кстати, янтарных.
Но как поразительно одновременно пришло им с бабкой в голову пожертвовать семейными драгоценностями, чтобы накормить беднягу Эпинэ! Определенно, Робер родился в рубашке – не каждый сюзерен заложит последнее ради своего единственного вассала.
"Ради единственного друга", - зачем-то поправил себя Альдо и тряхнул головой, отгоняя мрачные мысли.
А бусы он Матильде вернет. Как только, так сразу.
Принц легкомысленно тряхнул золотыми кудрями и направился на встречу со своей судьбой.

@темы: джен, Отблески Этерны, 2009, G

---

Фэндом: Отблески Этерны
Персонажи: Ричард Окделл, Алвы
Рейтинг: G
Предупреждение: AU
Объем: 1 318 слов
Дата: 05.01.2009
Примечание: написано на Новый Год для  lauriel_anarwen

Если раньше Дикон ждал наступления ночи со страхом, то теперь все изменилось - каждый вечер он нетерпеливо отсылал слуг и забирался в постель, зная, что темнота принесет с собой не бессонницу, и не тяжелые шаги на лестнице, сопровождаемые тошнотворным ароматом увядших лилий. Всего лишь - скрипнут двери гардеробной, и в комнате окажется очередной гость. Герцог Окделл будет пить Черную Кровь из алатских бокалов, и беседовать допоздна - обо всем. И хотя Дикон давно убедил себя, что все эти посещения - всего лишь плод его воображения, попытка разобраться в самом себе, которой занят его разум во время сна - все равно каждую ночь он с нетерпением ожидал своего собеседника.
Сам себе он объяснял, что в свое время слишком внимательно вчитывался в историю рода Алва, вот теперь Повелители Ветра и зачастили к нему во всем генеалогическом составе, чтобы вести неторопливые беседы о долге, Чести, поэзии, любви и свободе.
Не все из того, о чем говорили фантомы, было понятно Повелителю Скал, но одно он знал точно - эти визиты несут в себе определенный смысл, и когда он догадается, в чем дело - ночные посетители покинут его навсегда.
Может быть, поэтому Дикон и делал вид, что не замечает намеков, и переводил разговор с двусмысленных тем на более безопасные.
Впрочем, представители рода Алва не протестовали.
Как и положено по законам сна, он всегда точно знал, с кем именно общается в данный момент. И хотя все Повелители Ветра походили друг на друга, по едва заметным деталям Дикон узнавал каждого из них. Соберано Ферранте Алва, легендарный бретер, являлся в алом платке, повязанном на манер морисских пиратов, и с роскошно украшенной саблей на дорогой перевязи. Он пило вино, не пьянея, и рассказывал интереснейшие истории. Соберано Родериго, затянутый в строгий мундир, был скуп на слова, но его отточенные, сухие фразы проникали в самое сердце. После его визита Дикон прочитал в библиотеке, что именно этот человек в свое время избавил Талиг и Кэнналоа от угрозы постоянных набегов с юга, в одиночку отправившись в Багряные Земли заключать договор с шадами. А один раз ночной гость оказался женщиной - единственной наследницей рода Алва, в середине Круга Скал правившей своими землями суровой, совершенно неженской рукой. Дора Элендрия так и не вышла замуж, и поговаривали, что отцом ее ребенка является не то багряноземельский моряк, не то сам Леворукий. Она принесла с собой ароматы цветущих деревьев, пряностей и конского пота, под подолом старомодного платья Дикон заметил кавалерийские сапоги со шпорами, а за пояс, украшенный самоцветами, благородная дора заткнула два ладных пистолета. В ту ночь они почти не пили, и герцог Окделл, захлебываясь словами, рассказывал своей удивительной гостье о Катари.
Тени прежних обитателей особняка сменяли одна другую, а Ричард так и не знал, зачем его разум оживляет призраков прошлого. Но каждый вечер он ждал негромкого скрипа двери и мягких шагов, гадая, кто придет к нему на этот раз.
Последний посетитель был немногословен. По косому шраму через бровь Дикон узнал отца своего эра - на этот раз его почтил своим присутствием соберано Алваро. Привычно звякнул алатский хрусталь. Алва устроился в кресле у камина, лицо его было скрыто тенью, и герцогу Окделлу впервые за много ночей стало не по себе - что, если завтра к нему пожалует Рокэ? О чем говорить с Первым Маршалом короля Франциска, он не знал, но предыдущий Повелитель Ветра тоже не спешил начинать разговор - только по-кошачьи щурил глаза, пристально рассматривая бывшего оруженосца своего сына.
Нет, напомнил себе Дикон. Он больше не оруженосец, он Повелитель Скал, и должен вести себя соответственно. Как равный с равным.
- Вина? - спросил он, кивнув на бутыль с Черной Кровью, оставшуюся от предыдущего посетителя.
- Благодарю, - голос у соберано был сиплый, и, присмотревшись, Дикон заметил темные круги под глазами. Алваро Алва производил впечатление давно и прочно не высыпающегося человека. Впрочем,
неизвестно, мучаются ли призраки бессонницей. - Приятно, что хоть что-то в этом доме остается неизменным.
Дикон почувствовал, что краснеет, и украдкой бросил взгляд на стену, где раньше висели головы вепрей. Конечно, отец Ворона привык видеть особняк другим, но теперь он принадлежит Повелителям Скал, а герцог Алва здесь - всего лишь гость, к тому же, созданный его собственным воображением.
Спорить с фантомом не хотелось, поэтому Дикон молча разлил вино по бокалам. Соберано Алваро полюбовался игрой света в густо-рубиновой жидкости, отставил бокал, поднялся. Прошел по комнате, зажигая свечи - по одной в каждом из четырех углов. Скептически хмыкнул, глядя на портрет святого Алана, висящий в изголовье кровати - Дикон только недавно заказал картину у одного из подающих надежды живописцев, слетевшихся во дворец Альдо, как мухи на мед. Предок нынешнего герцога стоял у подножия базальтовой скалы с лицом одухотворенным и исполненным достоинства, волосы и плащ его трепал штормовой ветер. Ричард втайне гордился тем, что в портрете угадывалось сходство с его чертами, и надеялся, что картина понравится Катари. Заказывать художнику портрет отца он пока не решился - тот, чего доброго, изобразил бы Эгмонта так же, с атрибутами Повелителей, а это отчего-то казалось неправильным.
- Скалы и Ветер, - Алваро вернулся к камину и упал в кресло, таким знакомым жестом прикрывая глаза рукой - отец и сын были все же слишком похожи. - Весьма иронично. Надеюсь, художнику заплатили сполна. Не хватает только Волн, бьющих о подножие, и Молний, бьющих с небес. Бьющихся, бьющих… - он смотрел в сторону, как будто видел что-то, недоступное взору простых смертных. – Ветер… Ярость молний, стойкость скал, ветер... Крики чаек, пенный вал, ветер...
- Ветер - не более чем художественный прием, - ощетинился герцог. – И каждый Повелитель должен соответствовать своей стихии.
- Это вас живописец сказал, юноша? Тогда он тем более заслуживает платы, - соберано пригубил вино и неожиданно скривился – его лицо как будто расколола усмешка. – Но я уверяю вас, не у каждого Придда в жилах течет холодная вода, и не все Алва славятся тем, что в голове у них гуляет ветер. Так почему, скажите на милость, вы столь успешно убеждаете себя, что Окделлам положено обладать твердокаменным лбо… упрямством?
Дикон изумленно распахнул глаза. Алваро был первым из призраков, который разговаривал с ним не снисходительно-насмешливо, а резко и серьезно. И хотя он тоже говорил загадками, и никак не мог быть человеком из плоти и крови, внезапно Повелитель Скал почувствовал холодок – как будто дуновение грядущего, скрип колеса судьбы, которое никто из них не в силах остановить.
- И что же мне теперь делать? – растерянно пробормотал он, впервые за последнее время понимая, что как бы ни нравился сон, порой приходит время просыпаться. Он вдруг вспомнил, что кроме полночных бесед у него есть сюзерен… Катари… И несчастье, случившееся с Надором, не отменяет его долга перед анаксией. И уж тем более не следует хоронить себя заживо в особняке, каждый вечер дожидаясь встречи с новым призраком. Вот он, ответ, который Дикон искал – совсем близко, на расстоянии вытянутой руки, подойди и возьми…
Соберано Алваро наблюдал за ним с меланхоличной улыбкой.
- В первую очередь - думать головой, юноша, - наставительно сказал он. – Думать головой.
***
Котик радостно гавкнул и побежал здороваться, Марсель же брезгливо скривился, остановившись на пороге кабинета и рассматривая своего гостя. Первый Маршал Талига отскребал от брови какую-то вязкую массу, долженствовавшую видимо изобразить шрам.
- Прекратите изображать святую Октавию в окне и заходите, - сухо посоветовал Ворон, расправляясь с остатками маскарада.
- Рокэ, - трагически начал Марсель, валясь в свое любимое кресло и кидая Котику ежевечерний ритуальный пряник. – Я не спрашиваю у вас, куда и зачем вы уходите, и главное, как попадаете обратно. Я ничего не сказал, когда в моей резиденции начали появляться какие-то догальтарские обноски вполне во вкусе господина в уже-не-белых-штанах, опереточные костюмы и даже это чудовищное платье – надеюсь, оно уже упокоилось с миром на свалке. Я молчу про всякие древние суеверия, потому что поверхностного знакомства с ними мне хватило на всю жизнь. Но скажите только одно, во имя Леворукого и всех кошек его – когда это закончится? Я устал он этой, прости Создатель, Раканы, я хочу уехать.
Пес заскулил, требуя следующий пряник, и Валме махнул рукой в его сторону:
- Котик тоже хочет уехать, ему пора переходить на диету. От пряников он растолстеет и перестанет нравиться Эвро.
- Скоро, - лаконично ответил Алва и отвернулся, устало потирая виски. – Теперь – скоро.

@темы: джен, Отблески Этерны, 2009, G

---

Фэндом: Отблески Этерны
Персонажи: Валентин Придд, Жермон Ариго
Рейтинг: G
Предупреждение: пост-СЗ1
Объем: 1 189 слов
Дата: 03.01.2009
Примечание: написано на Новый Год для  Айриэн


Генерал Ариго терпел одно поражение за другим. Ежи перешли в активное наступление, теперь вместе с ними во снах взяли моду являться хромые кобылы, потухшие маяки и барон Ульрих-Бертольд. И если против первых двух Жермон ничего не имел, то терпеть в своих кошмарах непарного Катершванца не намеревался.
- ...нельзя беспокоить...
- ...положение опасно...
- ...решающий момент...
Голоса его офицеров пробивались сквозь ватную тишину, заставляя бороться с мороками, ежами - да хоть самим Леворуким, будь в том необходимость.
Жермон беззвучно распахнул рот, как рыба, выброшенная на берег, натужно, с хрипом вдохнул. В комнате никого не было - а значит, спорившие офицеры ушли несколько минут назад. Или часов. Генерал зажмурился, приказывая предметам интерьера перестать вращаться и выделывать безумные коленца. Бок обожгло огнем, ногу он все еще не чувствовал - как и следовало ожидать. Все было по-прежнему, и, тем не менее…
Пушки, - понял он с замиранием сердца. Пушки молчали. Неожиданная тишина привела его в чувство не хуже вылитого на голову ведра холодной воды – вернее, даже не тишина, а ее возможные причины. И последствия.
- Спорить бессмысленно, господа, - дверь распахнулась настежь, впуская сырой воздух и запах пороховой гари. Полковник Придд вошел первым, за ним спешили Редер и Берк. Жермон попытался приподняться на локте, охнул и упал обратно на подушки. Редер, которому роль наседки досталась по наследству от командующего штабом, бросился к генералу, но Ариго властным жестом отстранил его и прошипел:
- Докладывайте.
Офицеры переглянулись. По их лицам Жермон понял: что-то случилось. Он чуть было не заорал на них - не время, не место сейчас для колебаний, - но тут вперед шагнул, естественно, Придд. Вот уж кто точно не будет мяться, как девица на выданье. Генерал почти с нежностью смотрел на него. Нелегкая судьба выпала мальчишке, и время нелегкое. Но он справится. Такие не ломаются - они либо побеждают, либо умирают. Как сказал бы Вальдес - смерть в параметры задания не входит, значит, ты выживешь. И победишь.
Ежиные кошмары грозили вновь утянуть его за собой на самом интересном месте, поэтому Ариго, болезненно скривясь и отмахиваясь от помощи Редера, все-таки сел и, едва узнав в хриплом карканье свой голос, повторил:
- Докладывайте, Валентин. Что там творится?
Полковник Придд невозмутимо отошел к столику и вернулся со стаканом воды, который Жермон с благодарностью принял.
- Мой генерал, на данный момент один из бастионов форта Печальный Язык практически полностью разрушен. Потери среди наших солдат составляют примерно треть всего личного состава, раненые размещены в лазарете, им оказывается необходимая помощь. По нашим расчетам, если укрепить брешь рядом с бастионом, форт может выдержать еще один штурм.
"Еще один штурм". Ариго отставил стакан, чтобы не было видно, как у него дрожат руки. Еще один штурм - сколько раз он услышит эти слова, все время надеясь, что вот этот-то - последний? Они потеряли около трети людей, и это только в первые два дня, если он правильно подсчитал. Его солдаты гибнут, а он тут лежит... ежей рассматривает.
- Валентин, - вырвалось у него. - Я вынужден просить вас помочь мне осмотреть укрепления.
- Прошу прощения, но в этом нет необходимости, - покачал головой Придд. Жермон даже не сразу нашелся, что ответить. Неужели он все-таки ошибся в молодом полковнике? Парень пожалел о своем выборе, не выдержал, сломался - бывает. Конечно, он-то наверное мечтал (в глубине души, а говорить можно что угодно) мчаться в атаку на белом коне, и чтобы рядом обязательно был виконт Сэ со шляпой наготове. А получил - умирающего генерала, обреченный форт и двадцать пять тысяч "гусей". Здравствуй, Вальхен, Новый Год, дриксы к нам на елку.
Кажется, последнюю фразу он, забывшись, произнес вслух - Редер, широко распахнув глаза, переспросил:
- Какой Новый Год, господин генерал? Весна на дворе!
- Господин генерал изволит бредить, - безапелляционно заявил полковник Придд.
- Я говорил, что не следует его беспокоить, - вскинулся Берк.
- Так, - Жермон даже не стал протестовать, когда Редер подсунул ему под спину еще одну подушку. Если уж его подчиненные поголовно сошли с ума, надо было принять очередной удар судьбы хотя бы с видимостью достоинства. - Господин генерал изволит знать, что здесь происходит. Где войска Дриксен?
- Мой генерал, ваша лихорадка, вероятно, мешает правильно оценить ситуацию, - Валентин был невозмутим, как Райнштайнер. - Дриксы отошли за реку.
- Что-о? - если бы не рана, Жермон бы перекинул нахального мальчишку через колено и хорошенько выдрал. Несмотря на все свои таланты, полковник Придд определенно заигрался. Генерал в поисках поддержки взглянул на своих офицеров и чуть не поперхнулся: Редер отводил взгляд, а Берк вообще усмехался в усы.
"Сговорились, - обреченно постановил Ариго, - сами тронулись и меня хотят свести с ума за компанию".
- Объяснитесь, полковник.
- С радостью, господин генерал, - он еще и дерзит! - Действуя в соответствии с вашими приказаниями, мы отбросили дриксов за реку. По данным разведки, их силы отходят, чтобы соединиться с корпусом Бруно. Печальный Язык устоял.
Жермон захлопнул рот. Лихорадка там или нет, он точно помнил, что последние дня полтора никаких приказов не отдавал. Хотя бы потому, что валялся в беспамятстве в обществе ежей. А это значит...
Он покосился на остальных. Берк уже улыбался во весь рот, и даже Редер повеселел. Насколько он знал, они не стали бы скрывать от умирающего плохие новости с такими радостными мордами.
Генерал Ариго повернулся к Валентину. Юный наглец стоял молча, прямой, как натянутая струна, и все же... Жермон был готов поклясться, что холодные серо-зеленые глаза смеются. И за одно это он был готов благодарить Создателя - не за удержанный форт, не за выигранную - такой ценой - схватку. А за улыбку на красивом равнодушном лице.
Он поймал готовые сорваться с языка вопросы, и вместо этого сказал:
- Мне нужен отчет о проведенной операции. Должен же я знать, как... точно исполнялись мои приказы.
- Боюсь, господин генерал, это невозможно.
Валентин снова наполнил стакан, не обращая внимания на яростный взгляд начальства.
- Лекарь говорит, что вам необходим полный покой. А значит, придется подождать с подробностями до тех пор, пока вам не станет лучше.
- К Леворукому, Валентин, - хорошее настроение улетучилось, как его и не было. - Хотя бы меня не кормите своими... Павсаниями. Лучше не станет, и мы оба это знаем.
- Мой генерал, - взгляд полковника Придда был прям и честен, еще немного, и каблуками начнет щелкать, зараза. - Четыре тысячи солдат не смогут выстоять против двадцати пяти тысяч. Мы оба это знаем. И, тем не менее, вы командуете людьми, которые совершили невозможное. У них есть право ждать от своего командира повторного чуда.
Жермон подавил желание швырнуть в полковника подушку и ограничился недовольным:
- Будьте покойны, придется выжить, чтобы вернуть вам долг, - "и надрать уши".
Окончание фразы он договаривать не стал, но, видимо, оно достаточно четко читалось в его взгляде, потому что уголок рта Валентина пополз вверх.
Это еще не было той улыбкой, которую он намеревался вызвать своим ворчанием, но генерал Ариго решил считать подобную перемену своей личной победой.
Он поудобнее устроился на подушках и велел:
- Ну а теперь говорите. Можно без подробностей, но хотя бы - в каком направлении отошли войска дриксов и какие новости от фок Варзов.
- С радостью, мой генерал, - сверкнул глазами Валентин и принялся расстилать на сундуке карту, придавливая края разными подручными предметами.
Жермон Ариго смотрел на склонившуюся над пергаментом русоволосую макушку, и, пожалуй, впервые за два дня верил, что все действительно будет - лучше.

@темы: джен, Отблески Этерны, 2009, G

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Фэндом: Fushigi Yuugi Genbu Kaiden
Пэйринг: Хикицу/Томите
Рейтинг: R
Предупреждение: PWP
Объем: 840 слов
Дата: 17.07.2010

- Пожалуйста…
Томите опускает голову, прячет глаза за отросшей челкой. Слишком быстро, но Хикицу успевает заметить предательский румянец на его щеках.
Томите удивительно легко краснеет для паренька, почти всю жизнь проведшего на свежем воздухе под лучами полярного солнца. Одна из тех маленьких черточек и черт, которые Пятый Хранитель Генбу бережно складирует в памяти, подмечая каждую привычку, каждое машинальное движение, все, что делает Томите таким…
Наверное, правильное слово будет "притягательным".
Что это, если не притяжение – желание обнять и не отпускать, ненароком касаться друг друга, приподнимать уголки губ в ответ на задорную улыбку? Для Хикицу, с его настороженным отношением к людям, это почти больно.
Но устоять невозможно.
Так и сейчас, невзирая на внутренний голос, нашептывающий предупреждения, он наклоняется ближе, сдувая в сторону лезущие в нос пряди волос. Томите дергается в его объятиях, будто ужаленный, когда он лижет порозовевшее ухо, но Хикицу держит крепко. Сегодня он не намерен давать юноше шанс сбежать.
Томите ерзает у него на коленях, усугубляя и без того непростую задачу, однако чего-чего, а терпения Хикицу не занимать. Он осторожно касается губами шеи, подбородка, коротко целует в нос – и тихонько смеется, когда лучник обиженно надувает губы.
Поцелуи у него все время разные на вкус, Хикицу пытается определить, на что похож этот, но потом решает, что нужно сперва распробовать. Времени у них предостаточно.
…чего у них теперь всегда в избытке – это времени…
Готовность сорваться и убежать сменяется напряжением иного рода, и Хикицу ослабляет хватку. Его пальцы развязывают широкий пояс, проскальзывают под одежду, поближе к живому теплу. В Хоккане холодно, так холодно, но Томите всегда теплый, и он рядом, и даже не убегает больше – только вздрагивает, будто испуганный птенец, и жмурит глаза, и дыхание его становится прерывистым и частым.
Хикицу нравится думать, что все это – только для него одного.
Каждый сладкий вздох и стон, срывающийся с искусанных губ, каждая соленая капля, сцелованная с виска, скупые, неловкие движения, когда Томите сам начинает возиться с его одеждой, и первым тянется за следующим поцелуем.
Определенно, они кое-чему научились друг у друга.
Хотя бы – доверию.
И то, как покорно Томите опрокидывается на постель, только подтверждает это.
Хикицу нависает сверху, исследует губами и руками каждый дюйм загорелой кожи, наслаждаясь затянувшейся прелюдией – и тем, как Томите беспомощно поскуливает сквозь стиснутые зубы, и запускает пальцы в его волосы, притягивая ближе, хотя ближе уже вроде некуда, и выгибается навстречу ласке, - но ничто не может длиться вечно.
Он переворачивает раскрасневшегося, тяжело дышащего юношу на живот, прижимается к худой спине, обводит языком каждую линию черного иероглифа на лопатке, опускает ладони ниже… Он слишком долго ждал, чтобы продолжать сдерживаться, ему кажется, что еще немного, и он сорвется, исчезнет, растворится без остатка, и когда он уже готов (к чему?), когда он в одном шаге от края (чего?), Томите снова выдыхает это тихое:
- Пожалуйста…
И Хикицу толкается вперед, просыпаясь.

В доме у подруги Инами было жарко натоплено, чтобы спастись от холода, и это особенно чувствовалось в маленькой комнатке, отнюдь не рассчитанной на стольких постояльцев. Впрочем, они все равно были благодарны за возможность хоть как-то передохнуть перед ночной вылазкой во дворец.
Хикицу осторожно поднялся, и, обходя безмятежно дремлющих Хранителей, пробрался к выходу, только на секунду задержавшись около Томите. Лучник спал, подложив ладони под щеку, по-детски приоткрыв рот, и так хотелось наклониться, убрать с его лба неровно остриженные пряди, и…
Он отдернул руку, будто обжегшись, и поспешно вышел за дверь.
Юнса поила его чаем и рассказывала какие-то истории из жизни Тоурана – ей явно приглянулся высокий молчаливый воин. А Хикицу кивал и думал о словах Уруки. И обо всем, что было не высказано, но читалось по глазам.
Любить кого-то так сильно и не сметь даже коснуться, чтобы не выдать себя… Интересно, снятся ли Уруки такие же сны? Но он, хотя бы, знает, что его чувства взаимны. И вряд ли Такико пытается удрать после каждого поцелуя – скорее, удирать пришлось бы принцу от ее нагинаты.
Хикицу поморщился.
Определенно, ему стоило поменьше думать о своих товарищах по оружию и больше – о предстоящей экспедиции во дворец.
Что касается Томите…
Тут он тоже кое-что решил для себя.

Перед тем, как разойтись по предусмотренным планом местам, Хранители собрались, чтобы обменяться последними напутствиями. Хикицу уходил вместе со жрицей, Томите должен был помочь Уруки. Это было логично и правильно, но юный лучник из племени Ха явно огорчился, что его снова оставляют в стороне вместе с Хацуи.
- Удачи, - буркнул он, не поднимая глаз, когда Хикицу шагнул к нему. И, задохнувшись от изумления, сумел выдавить только: "Ой!", потому что лучший друг крепко обхватил его за талию, притянул к себе и поцеловал, прямо при всех.
- Тебе тоже удачи, - сказал Хикицу, с удовольствием наблюдая, как по физиономии Томите расползается привычный румянец. Лица друзей тоже, определенно, стоили этого маленького представления – Уруки пытался поймать свою челюсть, мило зардевшаяся Такико прикрывала ладошками глаза Хацуи, и только Инами, широко улыбаясь, беззвучно аплодировала им.
Он не успел даже удивиться, когда Томите привстал на цыпочки и неловко чмокнул его в ответ.
- Вот теперь мы – квиты, - сообщил он, старательно изучая носки собственных сапог. – Хацуи, чего ты ждешь, пошли скорее!
Хикицу слабо улыбнулся. Сбежал, как всегда сбежал, но почему-то сейчас он был уверен – Томите вернется к нему.
Так или иначе.

@темы: слэш, Fushigi Yuugi Genbu Kaiden, R, 2010

---

Фэндом: Fushigi Yuugi Genbu Kaiden
Пэйринг: Хикицу/Томите
Рейтинг: G
Объем: 327 слов
Дата: 21.01.2010

- Хикицу, подвинься, у меня ноги затекли. Эй, Хацуи, Хацуиии! Заснул, наверное. Слушай, а чем мы будем кормить лошадей? Мы здесь сидим, сколько уже?.. Ну в общем, долго. С нами две лошади и ребенок, а снег можно топить, так кого первого съедим? Эй, не хмурься, я пошутил! Слушай, ну чего ты, в самом деле... Хикицу! Не думай, что я не заметил! Что, что, ты руку отдернул. Тебе не нравится, когда я к тебе прикасаюсь? У меня пальцы мерзнут, даже в перчатках. Смешно, да? У меня - и вдруг пальцы мерзнут... А Хацуи уже давно спит в своей корзинке, и нашу пещерку заметает снегом, и делать все равно нечего, и армия Куто, и Тэг... Хикицу, у тебя такие теплые руки... Не отодвигайся, вдвоем проще сохранить тепло. Как ты думаешь, Уруки отыщет ее? Наверняка отыщет, и с ними будет все в порядке. Теперь, когда наша мико с нами, со всем Хокканом будет все в порядке. Может, на самом деле война закончилась? Представляешь, Хикицу, мы сидим тут и не знаем, а там уже нет войны, нет голода, нет мятежников. Было бы здорово, да? А потом придет весна, и весь снег растает под жарким солнышком. И мы поедем в мою деревню, к маме и Айре, и я покажу тебе, где я люблю удить рыбу, и все-все секретные тропинки... нет, я вовсе не собирался класть голову тебе на плечо, как-то само получилось. А что? Тебе неприятно? Ох, Хикицу, твои волосы пахнут дымом, так смешно. Как будто сидим мы у походного костра - ты и я, ну еще Хацуи, но он все равно спит - и разговариваем обо всем на свете. Вот бы все было по-старому, да? До того, как Такико ушла от нас. До того, как было потеряно столько жизней... Но если бы не мико, мы могли бы не встретиться снова, представляешь? И... я не знаю, как бы я тогда... Хикицу, о чем ты думаешь, скажи? Скажи хоть что-нибудь?
- ...блин, вот что нам в лесу у племени Одо не сиделось?
#_-

@темы: слэш, Fushigi Yuugi Genbu Kaiden, 2010, G

---

Фэндом: Fushigi Yuugi Genbu Kaiden: Kagami no Miko
Пэйринг: Хикицу/Томите
Рейтинг: R
Предупреждение: PWP
Объем: 2 112 слов
Дата: 08.03.2009

Отголосок лавины прогремел и растаял, и на горы снова опустилась тишина. Нехорошая, выжидающая.
Томите ошалело повертел головой.
- Уруки! Такико! Марико! Они...
- Очевидно, остались с другой стороны завала, - кивнул Хикицу.
- Мы должны их спасти!
- Как? – Пятый Хранитель опустился на вывороченный из земли валун. Лавина буквально смела редкий перелесок, чудом выросший на горном склоне, и далеко внизу ее снежно-белые языки врезались в лес, корежа и ломая вековые деревья. Подобное препятствие так просто не обойти, тут Хикицу был прав, но...
- Не можем же мы просто сидеть, сложа руки! - Томите почесал в затылке.
- Вовсе нет, - Хикицу палочкой набросал на снегу грубую карту. - Мы просто пойдем по этой стороне хребта до следующего перевала. Уруки вполне способен позаботиться о девушках - и, если уж на то пошло, наверняка догадается, где мы можем перехватить их.
Томите, слегка ошалев от избытка информации и непривычно длинной речи своего друга, напряженно спросил:
- А Шиги? Вряд ли он так просто отступится, если уж вцепился нам в хвост.
Взгляд Хикицу стал непроницаемым.
- Значит, мы должны увести Шиги и его солдат за собой, - твердо сказал он.
***
Тем же вечером двое Хранителей грелись у крошечного костерка, жевали безвкусный сухой паек (вся живность разбежалась из предгорий, почувствовав приближение лавины, и Томите так и не удалось продемонстрировать свое искусство охотника) и разговаривали.
Вернее, говорил Томите, а Хикицу привычно молчал и прятал глаза за отросшей челкой.
- И, понимаешь, я вроде бы и не хотел, но так вышло, и я остановился, внезапно, понимаешь, и она на меня наткнулась... - Томите запнулся, чувствуя, что несет уже совсем околесицу, и неловко закончил:
- Ну и вроде как получилось, что мы обнимались. Но мы не обнимались!
Он ненадолго замолчал, глядя в огонь, но сидеть спокойно было выше его сил. Поэтому не прошло и пары минут, как он снова принялся увлеченно рассуждать об удивительной одежде Марико (и почему Такико не носит такую же юбку? Он, Томите, считает, что это отличная мода; наверняка в том мире, откуда пришла их неожиданная гостья, все девушки носят такие юбки, и должно быть это не другой мир, а натуральный рай на земле).
Хикицу сосредоточенно смотрел, как искрами рассыпаются хрупкие еловые веточки в костре, и до боли стискивал кулаки, а ничего не подозревающий Томите продолжал:
- И потом, когда она потягивается, знаешь, сразу становится заметным, какие у нее... ну, знаешь... Такие, такие...
Он даже жестами обрисовал, какая часть тела Марико Кобаяси вызывает у него наибольший интерес. Хикицу хмыкнул, и Томите настороженно спросил:
- Что?
- Нет, ничего, - старший из Хранителей поворошил прогоревшие ветки.
- Знаю, знаю, - махнул рукой Томите. - Она напоминает тебе Айру, поэтому ты не одобряешь мою болтовню, но... Ведь это нечестно! Такико только об Уруки и говорит, и теперь еще Марико оказалась с ним! А как же я?..
У него был такой обиженный вид, что Хикицу не стал уточнять, кого именно на самом деле напоминает ему эта девица из другого мира.
- Понимаешь, - продолжил юноша, - я путешествовал с Такико с самого начала! Если бы не я, ну, не моя мама, она бы даже не узнала, что она жрица! А все, что я получил взамен - "Уруки, ах, как там Уруки!" - зло передразнил он и фыркнул. - И на что я жалуюсь?
- У Марико есть Такуми, - сухо напомнил Хикицу.
- А почему же тогда она?.. - начал Томите и осекся.
- Марико, - вздохнув, объяснил его друг, - тоскует по своему возлюбленному. Ей страшно и одиноко в незнакомом мире, естественно, что ей хочется почувствовать себя в безопасности. Не ее вина, что безопасными она считает мужские объятия.
- Но как же... - тоскливо протянул Томите.
- И любой, кто воспользуется слабостью и неопытностью этой девушки, недостоин называться мужчиной, - сурово закончил Хикицу, проклиная себя за то, что поддержал этот дурацкий разговор. Щеки Томите порозовели.
- Я вовсе не собирался пользоваться... Ерунда все это! - обиженно буркнул он. - Все равно я даже не знаю, о чем разговаривать с девчонками.
- Ну, с Такико же ты разговариваешь.
- Такико не считается, она жрица, а Марико... Мне кажется, она обиделась на нас за то, что мы не верим в ее силы. Но она же правда устала, почему было не принять помощь?
- Чужая душа - потемки, - еле слышно пробубнил Хикицу и немного отодвинулся от костра, надеясь, что горный воздух остудит его не в меру разыгравшееся воображение.
Томите опустил голову.
- А тебе когда-нибудь приходилось?.. - неразборчиво пробормотал он.
- Что? - без особого интереса переспросил Хикицу.
- Ну, ухаживать за девушкой?
- Чамука, - голос Хикицу был сух и саркастичен, - последний год я просидел в ледяной пещере в компании волков, охраняя, как я думал, труп своей сестры. Как ты думаешь, у меня были возможность и желание ухаживать за девушками?
Томите вспыхнул до корней волос, ему казалось, еще чуть-чуть - и из его ушей повалит пар. Конечно, он и не думал оскорблять своего друга. Честно говоря, он вообще не думал, а сморозил как всегда первое, что в голову пришло, и вот теперь...
- Прости... - выдавил он, - я не хотел...
Его бессвязные извинения словно прибой о скалу разбились о спокойную улыбку Хикицу. Томите почувствовал острую необходимость подобрать челюсть: его друг улыбался настолько редко, что все зафиксированные случаи можно было пересчитать по пальцам одной руки, а тут...
Юноше подумалось, что коснись он сейчас ладонью щек - наверняка обожжется. Хикицу придвинулся чуть ближе, протянул руку - Томите замер, будто испуганный зверек, загипнотизированный ленивой грацией хищника. Казалось, все вокруг замерло в ожидании - даже костер прекратил потрескивать, и ни малейшее дуновение ветерка не колебало ровное пламя, лижущее ветки.
- А как бы ты поступил, если бы Марико сделала так? - почти промурлыкал Хикицу, мягко касаясь губами губ Томите.
Тот едва не задохнулся от неожиданности, настолько это было неправильно, неестественно... Невероятно. Он почувствовал, как холодные пальцы Хикицу касаются его шеи, и словно против воли запрокинул голову, повинуясь какому-то дремучему инстинкту. Его друг тут же воспользовался представившейся возможностью - Томите едва сдержал стон, когда Хикицу чуть прикусил мочку его уха, спустился ниже, целуя то место, где заполошно бился пульс... И вдруг все кончилось,
Хикицу отстранился.
- Т-ты... - в лучших традициях Хацуи выдавил парень.
Хикицу, словно во сне, коснулся его волос, и Томите дернулся, как от удара.
- Марико не стала бы так делать, - наконец сказал он. Его трясло, как в лихорадке; он и сам не понимал, что с ним происходит. Когда Марико внезапно прижалась к нему на узкой горной тропе, у него пересохло во рту и закружилась голова, но те ощущения не шли ни в какое сравнение с только что произошедшим. "Я схожу с ума, - подумал он, машинально облизывая губы и стараясь не встречаться взглядом с Хикицу. - Я определенно тронулся. Это не может, не должно быть так..."
Ему стало жарко, и он вдруг отчетливо понял, что единственный источник прохлады тут - руки Хикицу... Губы Хикицу... Объятия Хикицу...
Он сам, заторможенно, как в тумане подался вперед и неумело поцеловал своего друга. Они столкнулись носами, и это было мокро, и смешно, но Хикицу все понял правильно - он запустил пальцы в растрепанную шевелюру друга, и принялся целовать его - совсем не так, как в первый раз: медленно, чувственно. Десять поцелуев в левый уголок рта, десять - в правый. Томите чувствовал себя воском в умелых руках - он не знал насчет последнего года, но раньше Хикицу явно приходилось делать это... Юноша старался не думать, что именно включает понятие "это", но одного только сладкого ужаса предчувствия хватило, чтобы судорогой выкрутить тело. Томите вскрикнул и затих, ощущая внезапную опустошенность. В штанах было мокро и липко.
- Прости, - он попытался высвободиться из крепких объятий, но это оказалось не так-то просто. Теплое дыхание шевелило волосы у него на затылке. Хикицу гладил его плечи, и вслед за его прикосновениями из мышц уходили усталость и напряжение.
- Марико бы не оценила, - прошептал он, и Томите почувствовал, что опять краснеет.
- Прости, - повторил он, и все-таки выпутался из ласковых рук. Рубашка его оказалась спущена с одного плеча, шея горела, и вообще, выглядел он настолько растерзанно, что самое время было появиться Шиги и компании, у которых имелась привычка выскакивать, откуда ни возьмись, в самый неподходящий момент.
- Мне нужно умыться! - выпалил Томите и умчался куда-то в лес, ломая кусты.
Хикицу облокотился на обледенелый валун и облизнул губы. Определенно, реакция Томите заслуживала внимания и тщательного изучения. Светловолосый Хранитель улыбнулся и подумал, что в чем-то он даже благодарен Марико Кобаяси.
***
Путешествие по предгорьям против обыкновения проходило в молчании. Томите не трещал без умолку, описывая свои впечатления от окружающего пейзажа, не рассказывал в красках особо удачные моменты их приключений.
Напротив, он мрачно и сосредоточенно шагал вперед, никак не реагируя на вялые попытки Хикицу начать беседу.
Небо как будто чувствовало настроение путешественников - низкие тучи хмурились, обещая скорый снегопад.
- На месте Уруки я бы сейчас изо всех сил искал укрытие, - задумчиво сказал Хикицу, рассматривая окрестности. - И нам бы тоже не помешало.
Томите пожал плечами и ускорил шаг.
Когда началась метель, они так и не обнаружили пригодного для ночевки укрытия. Томите упрямо шагал вперед, и Хикицу не оставалось ничего другого, кроме как запахнуть поплотнее плащ и следовать за ним. Ветер сек щеки снежным крошевом, тропинки почти не было видно – да и вообще видимое пространство кончалось где-то на расстоянии вытянутой руки. Томите один раз уже провалился по пояс в сугроб, откуда Хикицу пришлось вытягивать его за шиворот, но как только юноша оказался на утоптанной тропе, он сразу же отшатнулся, словно прикосновение друга жгло его огнем. Наконец старшему из Хранителей надоел этот бессмысленный поход в никуда – углядев среди снежной кутерьмы неглубокую нишу в скале, он бесцеремонно подхватил Томите под локоть и толкнул в ту сторону.
Пещерка оказалась совсем крошечная, но все же это было укрытие от беспощадного бурана. Чтобы уместиться в ней вдвоем, им пришлось тесно прижаться друг к другу, и Хикицу сразу же почувствовал крупную дрожь, бьющую его друга.
- Шшш, - его шепот был не громче свиста ветра, беснующегося снаружи. – Не бойся, я не сделаю ничего против твоей воли.
- Я и не боюсь, - Томите возмущенно дернулся, случайно заехал Хикицу локтем под ребра, и извернулся в его объятиях так, что они оказались лицом друг к другу. – Вот ни капельки!
- Да? – насмешливо переспросил Хикицу, и, не удержавшись, поцеловал юношу в кончик носа.
Томите чихнул и попытался, насколько это было возможно, отстраниться. Увы, как бы ему ни хотелось, чтобы пещера была побольше, все равно он вынужден был оставаться в объятьях Хикицу. И его тело весьма недвусмысленно реагировало на подобную близость.
"Марико, думай о Марико!" – зажмурившись, приказал себе юноша. Но как он ни старался представить светловолосую девушку в короткой юбке, ему мешало осознание того, что здесь и сейчас Хикицу обнимает его за талию – "как девчонку!" – и прижимает к себе. Заледеневшие от укусов морозного ветра щеки пощипывало, и Томите с ужасом понял, что опять краснеет. Хорошо хоть, что в пещерке темно и ничего не видно. И одновременно – очень плохо, потому что каждое прикосновение в темноте ощущаешь в сто раз острее.
Вот Хикицу наклоняется так близко, что Томите чувствует чужое дыхание на своих губах, но почему-то медлит, не целует. А по всему телу уже растекается тепло, и непривычная слабость, и единственный способ прекратить это – самому податься вперед. Теперь он знает, что сперва надо склонить голову набок, и поцелуй, сначала неуверенный, становится глубже. Язык Хикицу скользит по губам Томите, и тот покорно приоткрывает рот, но ему мало, хотя он уже до боли стиснул ребра друга – лишь бы прижаться ближе, еще ближе…
Руки Хикицу каким-то образом оказываются под рубашкой Томите, и юноша вскрикивает, чувствуя холодные пальцы на разгоряченной коже; и стонет, когда Хикицу сжимает его сосок.
Он уже не вспоминает о Марико или Такико, он не помнит о метели снаружи – все, что имеет значение – это жадные, торопливые поцелуи, уже согревшиеся ладони, шарящие, кажется, по всему телу, и разноцветные искры перед глазами. Хикицу сильнее надавливает коленом, просовывает его между ног Томите, поцелуем ловит стон с приоткрытых губ. Несколько суматошных, неловких движений, пока они не находят общий ритм, и Томите выгибается в руках Хикицу, чувствуя приближение разрядки.
Все опять кончается слишком быстро, но у Томите нет сил вырываться и убегать – тяжело дыша, он прижимается к груди своего друга и с изумлением слышит бешеный стук чужого сердца.
И ему становится сладко и жутко от внезапного осознания: его близость действует на Хикицу точно так же. Отчего-то эта мысль придает ему храбрости, и он, повозившись с застежками, запускает руку за пояс штанов Хикицу, и, шалея от собственной безнаказанности, сжимает напряженную плоть. Хикицу резко выдыхает сквозь зубы, запрокидывает голову, и Томите, смелея, начинает двигать рукой вверх-вниз, целуя беззащитную шею своего… друга?.. Любовника?.. Сейчас ему все равно.
Когда Хикицу вздрагивает всем телом, уже Томите заглушает его стон поцелуем. Они лежат, обнявшись, и пытаются отдышаться, и Томите расслабленно думает, что если бы не Марико, они бы никогда не оказались здесь.
Похоже, ему тоже есть за что благодарить Марико Кобаяси.

@темы: слэш, Fushigi Yuugi Genbu Kaiden, 2009, R

---

Фэндом: Fushigi Yuugi Genbu Kaiden х Axis Powers Hetalia
Персонажи: Хикицу, Иван Брагинский, прочие
Рейтинг: PG-13
Предупреждение: кроссовер, крэк
Объем: 1 367 слов
Дата: 03.01.2009
Примечание: написано на Новый Год для  Хэйти

Иван Брагинский всегда был рад гостям, даже если они появлялись неожиданно, как его нынешний собеседник. Конечно, когда Китай оставил ему почитать затрепанную книжку с иероглифами, он не предупредил, что оттуда кто-то появится. Но русское гостеприимство славится на весь мир, поэтому Ваня ничуть не удивился, увидев у себя дома хмурого блондина в странной одежде и с черной повязкой на глазу, а молча прошел на кухню и принялся как ни в чем не бывало выкладывать покупки. Пока из авоськи одна за другой появлялись баночки с селедкой и маринованными огурцами, выяснилось, что гостя зовут Хикицу, явился он из какой-то никому не известной страны с непроизносимым названием, и сам не знает, как здесь оказался.
- Ничего, - утешил нового знакомого Брагинский, ставя на стол запотевшую бутылку с прозрачной жидкостью. - Переночуешь у меня, а потом придумаем, как вернуть тебя в твою Бейдзю. Новый Год все-таки.
- Хоккан, - поправил странный гость.
- Не важно, - отмахнулся Иван, добывая рюмки из засиженного мухами серванта. - Все равно праздник.

Час спустя они уже были закадычными друзьями.
- И вот я вроде бы и рад, что сестренки в гости приедут, - вещал Ваня, щедро разливая водку по рюмкам, - да как-то неспокойно мне... Опять поцапаются ведь, глупышки!
- С-сестры, они та... такие, - слегка заплетающимся языком подтвердил Хикицу. - Они иногда не... не понимают, что лучше для их же блага.
- Во! - обрадовался Брагинский. - Единомышленник! Выпьем!
- Мне по... пожалуй хватит, - гость попытался отодвинуть рюмку, но промахнулся.
- Как это хватит? - удивился Иван. - Поллитру еще не опорожнили. И вообще, ты меня уважаешь?
Хикицу согласился, что уважает, и выпил, занюхивая корочкой черного хлеба.
- Наш человек, - с умилением произнес Брагинский. - Тебе бы здесь родиться.

Еще через час водка кончилась, а Украина с Белоруссией так и не пришли.
- Я знаю! - Ваня доверительно обнял собутыльника за плечи. - Надо найти третьего, тогда хватит, чтобы сходить за ещом.
- Ик, - утвердительно буркнул Хикицу.
- Ну вот, а ты говоришь из Бейдзи какой-то явился! - восторженно воскликнул гостеприимный хозяин. - Ты ж русский! Только русские на троих соображают!
И, напевая "В лесу родилась елочка, в лесу она жила", Брагинский приобнял пошатывающегося гостя за талию и вывалился вместе с ним в морозную ночь.

Они брели среди сугробов, а Ваня продолжал разглагольствовать:
- Все зло - от баб. Вот представляешь, я сестричкам такие подарки приготовил, а они... Одна опять с ножом придет, вторая - с петицией о вступлении в Евросоюз... Тьфу!
- Какие подарки? - заинтересовался Хикицу, на которого свежий воздух явно произвел благотворное действие.
- Одной - баллон с газом, - принялся перечислять Брагинский, - как раз какой она любит. Другой - набор для вышивания крестиком. Называется "Проект единого государства". Я даже Яо подарок придумал. Год русского языка в Китае, каково, а? - тут Ваня вдруг хихикнул и пихнул нового приятеля локтем в бок.
- Ну что сестра у тебя тоже есть, я знаю, - сказал он. - А как насчет личной жизни?
Гость закашлялся и, пряча взгляд за длинной челкой, пробормотал:
- Нормально.
- Колись, какая она? - Иван обнял Хикицу за плечи. - Хорошенькая?
- Мне нравится, - отрезал тот.
- О! Чукотка! - заорал вдруг Брагинский. - Есть чо?
Коренастая девушка в меховых одеждах остановила свои сани, прикрикнув на оленью упряжку, и удивленно спросила:
- Куда это старший брата среди носи посел?
- Мы тут с другом... отдыхаем! - чтобы подтвердить свои слова, Иван со всего маху хлопнул Хикицу по плечу, так что тот сел в сугроб.
Чукотка кивнула и сделала приглашающий жест в сторону саней.

В чуме у нее было тепло, даже жарко, а еще чукотский самогон явно варили на основе каких-то грибочков, поскольку Хикицу снова слегка окосел. Когда Иван вышел до ветру, у него мгновенно заледенели руки, и не только они.
- Отсталая ты какая-то, Чукотка, - сказал он, возвращаясь и оправляя одежду. - Давай я тебе это самое... Подарок на Новый Год подарю. Во... Водопровод!
- Водапопрет? - подозрительно переспросила девушка, но Брагинского было не так-то просто сбить с толку - он уже доставал из-за пазухи свой знаменитый кран.
- Попрет! Польется! Будет у тебя ванная, туалет, джа-ку-зи! Ты хоть знаешь, что такое джакузи, глупая? - втолковывал он Чукотке, которая трясла смоляными косичками и повторяла: "Да-кузя?". - Осталось только придумать, откуда воду брать - ну это мы мигом. По щучьему велению, как всегда, из воздуха.
- Воду? Из воздуха? – Хикицу вскочил, опасно пошатнулся, но все же устоял на ногах. - Сейчас... Сейчас...
- Ура! Пойдем делать Чукотке водопровод! - захлопал в ладоши Ваня, глядя, как его гость творит водяного дракона одним взмахом руки.

Полярная ночь наполнялась мягким сиянием - небеса придумали отличную замену новогодним фейерверкам. Ваня и Хикицу, утопая по колено в пушистом снегу, тащили по тундре кажущуюся бесконечной трубу.
- У нас тоже оно есть, - мечтательно сказал Хикицу, глядя вверх, когда они сделали очередную передышку, чтобы согреться при помощи чукотской бормотухи. - Северное сияние.
- Здорово, - Брагинский разочарованно встряхнул бутыль. - Черт, совсем немного осталось.
- И вообще, ваша страна похожа на Хоккан.
- Это точно. У нас тут вечный праздник, - Ваня подмигнул собутыльнику. - Кстати, ты собирался рассказать о своей девушке.
- Не собирался.
- Собирался! Какое у нее главное достоинство?
- Ну... лук, - Иван готов был поклясться, что его новый друг слегка покраснел.
- Какой лук? - с интересом переспросил Брагинский.
- Обычный. Со стрелами, - буркнул Хикицу, отворачиваясь.
- А, значит спортсменка! - догадался Ваня. - Наверняка комсомолка и просто красавица. За это надо выпить! Подержи-ка.
Он сунул Хикицу бутыль, и с заговорщическим видом приставил свой нелепый кран к протянутой ими трубе.
- Ну, а теперь давай, показывай свои фокусы, - Брагинский повернул вентиль, дождавшись кивка своего спутника - и в морозный воздух взметнулась струя воды.
Мириады капелек блестели в лунном свете отражением полотнищ северного сияния, разворачивающихся на небесах. Это было очень красиво.
- Ура! - завопил Иван, срывая шапку и отскакивая в сторону, чтобы не попасть под ледяной дождь. - Пошла, родимая! С Новым Годом! Как раз полночь пробило, - он сверился с часами и рассмеялся. - Эй, Хикицу, пойдем еще к Якутии и Камчатке сходим, у них тоже что-нибудь проведем. Там первач еще почище этого гонят.
И, не обращая больше внимания на бьющий посреди тундры фонтан, Брагинский потащил приятеля за собой.

Наутро Хикицу проснулся с дикой головной болью и в окружении симпатичных узкоглазых девчушек. В углу комнаты стояло вечнозеленое дерево, совершенно по-варварски украшенное какими-то блестящими штуковинами, и, судя по количеству пустых бутылок на полу, вечеринка удалась на славу. России нигде не было видно.
- Проснулся, алкаш, - в дверях стояла импозантная блондинка, в чертах лица которой угадывалось сходство с Брагинским. В руках милая барышня держала кухонный нож, которым ожесточенно шваркала по точильному бруску.
При виде столь гостеприимной хозяйки цветник из полуодетых девиц, окружавший Хикицу, сильно поредел, только одна, самая хорошенькая, бесстыдно ущипнула Хранителя Генбу за щеку и прощебетала что-то вроде: "Еще увидимся, сладкий мой".
Чувствуя, что неудержимо краснеет, молодой человек попытался привести в порядок одежду и робко спросил:
- А где Иван?
- В ...де, - грубо ответила девушка. - Нажираются, как свиньи, не пойми кого в дом водят, а потом еще спрашивают. Кто половину Сибири водой залил, а? Инженеры, вашу мать. Планировщики. А в Китае теперь почему-то засуха, Яо с утра приходил, обещал дипломатическую ноту писать. Не знаю я, где твой собутыльник, но попадется он мне... - она сделала недвусмысленный жест. - Исчез куда-то, сукин сын, только книжка вон какая-то валяется с иероглифами. Опять, небось, к своему Вану побежал. Последствия засухи устранять.
Мгновенно пришедший в себя Хикицу бросился к лежащей на столе "Вселенной Четырех Богов", предчувствуя недоброе.

- Я не виноват! Темно было, как тут не перепутать, - оправдывался Томите, теряясь под хмурыми взглядами друзей. - Смотрю, волосы вроде такого же цвета, костюм опять же похожий. А глаза? Вы в глаза ему посмотрите, один в один как у Хикицу, только что повязки не хватает.
Иван Брагинский широко зевнул, одарив столпившихся вокруг Хранителей Генбу сивушным духом и безмятежным взглядом фиалковых глаз.
- Друг моего друга - мой друг, - глубокомысленно заявил он. - А страна у вас ничего, только отсталая, ну прям как Чукотка. Но вы не бойтесь, раз уж я за дело взялся, скоро все пойдет на лад. Глазом моргнуть не успеете, будет у вас социализм с этим, как его… с человеческим лицом.

@темы: X-over, Fushigi Yuugi Genbu Kaiden, 2009, PG-13

---

Фэндом: Fushigi Yuugi Genbu Kaiden
Пейринг: Хикицу/Томите
Рейтинг: PG-13
Объем: 791 слово
Дата: 22.11.2008
Примечание: написано на день рождения для  Хэйти

Тощий белый волк повадился бродить вокруг священного для племен Кан и Ха озера в середине особенно лютой зимы. Он смутно помнил, что в другие зимы его прогоняли отсюда криками, камнями, и горящими палками, но, к его удивлению, на сей раз святотатствующего зверя никто не остановил.
Волк был простужен, поэтому не сразу учуял, что люди ушли отсюда несколько месяцев назад. Единственными стражами долины остались молчаливые сосны, неистовый ветер, и... волки.
Его это вполне устраивало.
С человеком волк столкнулся на следующий день, когда брел по берегу полузамерзшей реки по следу чудом уцелевшего кролика. Волк был голоден, и слишком увлекся преследованием, поэтому не сразу заметил, как изменился запах. Человек неподвижно сидел на берегу, и, казалось, просто смотрел на черную воду, по которой лениво плыло ледяное крошево, грозя сковать реку холодными оковами. Волк затаился в отдалении, настороженно принюхиваясь и пытаясь определить степень опасности, исходящей от двуногого.
Человек не шевелился, но вдруг из полыньи прямо перед ним на берег вылетела рыба, потом другая. Человек, не торопясь, поднялся, подхватил свой улов - две пестрые тушки, слабо подергивающие плавниками. У волка потекли слюнки, и он, сам не замечая, выбрался из густого кустарника на берег реки.
Некоторое время они с человеком молча смотрели друг на друга - двуногий оказался самцом, да еще, похоже, что изрядным забиякой - его правый глаз скрывала повязка.
Волк негромко рыкнул, и человек, улыбнувшись, протянул ему одну рыбину.
Так началась эта странная дружба.
Волк и его человек прекрасно понимали друг друга - оба не любили лишнего шума и других двуногих. Стоило какому-нибудь охотнику забрести в эти гиблые места, как навстречу ему из стелющейся поземки вырастал зловещий белый призрак, вываливал из ощеренной пасти малиновый язык и очень убедительно рычал. А если неразумный двуногий не впечатлялся этой картиной, или, того хуже, пытался подстрелить хищника, рядом с волком появлялся другой призрак, гораздо более опасный. Как правило, при виде бледной фигуры в темном плаще незваные гости предпочитали ретироваться сами, а для особо непонятливых у его человека были припасены другие способы убеждения.
Волк считал, что ему очень повезло. Впервые за несколько месяцев полуголодного существования у него было вдоволь еды и место, где можно отдохнуть, не заботясь о более крупных хищников. Что касается его человека - похоже, тот был даже рад такой компании. Иногда человек разговаривал с ним, с трудом подбирая слова, как будто отвык пользоваться речью. Волк лежал у его ног и слушал, время от времени подергивая ухом - он не понимал, о чем с ним говорят, но негромкий голос действовал успокаивающе.
А потом появились они. Множество чужих запахов - дракон, пятеро двуногих, и еще какая-то странная природная сила, заточенная в смешном камушке.
Волк заволновался. Привычному укладу жизни пришел конец. Они пришли за девочкой, вмороженной вместе с несколькими монстрами в глыбу льда, девочкой, которую охранял его человек.
Только у священного источника двух племен волк понял, что дело не в девочке. Двуногие осмелились забрать с собой его человека - и он уходил с ними! Уходил, даже не оглянувшись на своего верного четвероногого друга.
Когда дракон, взмахнув крыльями, исчез среди облаков, волк плюхнулся в сугроб, задрал морду к затянутым серой пеленой небесам и громко, отчаянно завыл, жалуясь неизвестно кому на жестокую судьбу.

Через несколько дней волк нашел деревню, в которой остановились люди и дракон. Он неутомимо бежал по заснеженной степи, не чуя лап, подгоняемый безошибочным звериным инстинктом - его вел даже не запах, а что-то более тонкое. Он просто знал, куда отправился его человек.
Испуганный количеством двуногих, он целый день кружил вокруг человеческого жилья, не решаясь подойти ближе, а когда его человек наконец появился, волк понял, что ему не удастся подбежать к нему, чуть ли не виляя хвостом как дворовый пес, и ткнуться холодным носом в привычно подставленную ладонь - потому что человек был не один.
Волк притаился за деревом, настороженно наблюдая за черноволосым мальчишкой, который посмел прикасаться к его человеку. Они стояли, обнявшись, и его человек смотрел на этого мальчишку даже с большей нежностью, чем на девочку из ледяной глыбы. Волк втянул носом воздух. От мальчишки пахло неприятностями, неуверенностью и чем-то еще, что он не смог определить. С тяжелым сердцем он наблюдал, как мальчишка приподнимается на цыпочки, чтобы неловко прижаться губами к губам, как его человек гладит въерошенные волосы...
Волк отвернулся и побрел прочь. Теперь он знал, кто пытается украсть его человека.
Когда двуногие снова оседлали своего дракона, волк остался в деревне, решив охранять девочку из ледяной глыбы. Он знал, что люди отправляются в трудное путешествие, полное опасностей, и втайне радовался этому.
Его человек был сильным и умелым воином, и он наверняка захочет вернуться к сестре. Что же касается мальчишки... Волк скептически смотрел, как тот поправляет пояс нового одеяния. Вряд ли этот двуногий способен убить хотя бы муху, а значит, не факт, что он сумеет вернуться.
Волк провожал дракона взглядом, пока тот не превратился в крохотную точку на безоблачном небе.
Он будет ждать своего человека.
И надеяться, что тот вернется один.

@темы: 2008, Fushigi Yuugi Genbu Kaiden, PG-13

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Фэндом: Final Fantasy XII
Пейринг: Вэйн/Габрант
Рейтинг: G
Объем: 402 слова
Дата: 19.05.2008

- Не ерзайте, Судья-Магистр, - Вэйн нахмурил брови. - Вы мешаете мне сосредоточиться.
- А он это специально, - хихикнул Ффамран, болтая ногами в воздухе, - он не хочет, чтобы ты довел дело до конца.
Габрант скрипнул зубами и ожег Бунансу-младшего испепеляющим взглядом. Шалопай даже не моргнул, продолжая с интересом наблюдать за принцем и Судьей.
- Я бы на твоем месте заставил его открыться по-другому, - снова подал голос Ффамран, - у тебя какой-то доисторический справочник был, наверное. Во всех современных руководствах пишут о необходимости долгой и тщательной подготовки. Чтобы наверняка. Вот.
- Интересно, доктор Сид в курсе, что ты читаешь в его библиотеке не только школьные учебники? - осведомился Вэйн, в задумчивости поводя рукой перед собой, как будто не зная, чего именно коснуться в первую очередь.
Габрант с отчаянием огляделся, но спасения ждать было неоткуда. Ффамран откровенно наслаждался зрелищем, а Берган - где его только черти носят - так пока и не вернулся.
Дезертировал, предатель! Наверняка знал, что у принца на уме...
Судя по выражению глубокой задумчивости на лице, Вэйн как раз этого не знал, ну, во всяком случае, представлял себе в весьма общих чертах, но в глазах его горела решимость все узнать и освоить самому, и Габрант против воли покорно следовал за ним, как и в любых других причудах. Но это... Это уж слишком!
Девятое бюро вызывает Второе! На помощь, коллега! Затребовать разрешение на спасательную операцию...
- Ну давай же, смелее, чего ты ждешь, - подбадривал Ффамран приятеля, - а то сейчас кто-нибудь придет и начнутся ахи и охи, мол розаррийские забавы третьему сыну Дома Солидор не к лицу, и нам будут читать долгую и нудную мораль.
- Будут, - флегматично сказал Вэйн, теребя жесткий воротник, как будто ему стало жарко, и от этого жеста губы у Габранта почему-то внезапно пересохли, - ну и что? Тебе, друг мой, морали читают по сто раз на дню, но насколько я погляжу, никакого эффекта это не оказывает. И вообще, перестань уже меня отвлекать.
Ффамран презрительно фыркнул и демонстративно отвернулся. Габрант почувствовал, как начинают розоветь скулы - еще никогда в жизни он не ощущал себя настолько беспомощным и неловким. А Берган по-прежнему отсутствовал и категорически отказывался принимать телепатемы от своего вынужденного сменщика.
Вэйн улыбнулся, не разжимая губ, и уверенно переставил плоский камешек, исписанный рунами, на последнюю клетку на доске.
- Я подзабыл правильное слово, Судья-Магистр, - он откинулся на спинку кресла и переплел пальцы, - но в наших терминах это называется шах и мат.

@темы: слэш, 2008, Final Fantasy XII, G

---

Пустые обещания

Фэндом: Fushigi Yuugi Genbu Kaiden
Пейринг: Хикицу/Томите
Рейтинг: PG-13
Объем: 1 754 слова
Дата: 04.05.2008

Let’s make a promise and then let’s take a vow,
Time’s running out – the only time left is now...
And you know you deserve more than this!
If you trust me at all, then just give it a chance –
They all want you to crawl, but I want you to dance?
And if we make a pact – then it’s only right we seal it
With a kiss...
(c) Jim Steinman

Последняя преграда, отделявшая двух Хранителей от расположившейся в долине армии, была преодолена в рекордно короткие сроки, и вот они уже подползли к гребню холма, осторожно заглядывая вниз.
- Да их же тут сотни, если не тысячи, - выдохнул Томите, разглядывая бесконечное море шатров, запрудивших долину.
Хикицу не ответил, только молча указал влево. Томите послушно взглянул туда и резко зажал рот руками, чтобы сдержать вскрик.
Перед входом в ущелье располагалось то, что когда-то было хокканской деревней. Ряды еще дымящихся остовов безошибочно указывали, где были дома, тут и там по пепелищу бродили овцы - жалкие остатки роскошного стада, которое, видимо, пошло на ужин солдатам Куто. И больше - никаких признаков жизни. Томите сказал себе, что жители наверняка убежали в горы, но его острое зрение не могло обманывать - он видел кое-где между домами лежащие на земле фигуры.
Они пытались бежать, но их догоняли и убивали.
Лучник отвернулся, зажмурился, закрыл уши руками, пытаясь отогнать встающие перед глазами картины - слишком реальные, чтобы быть только плодом воображения. Маленькая девочка, спотыкаясь, бежит по неровной каменистой тропе, за ней гонится солдат в синей форме, он замахивается копьем... Рот девочки открывается в беззвучном крике... Только когда его тряханули за плечо, Томите очнулся, испуганно посмотрел на Хикицу.
- Вниз. Только тихо, - прошептал тот, потянув парня за собой.
Когда они углубились в лес на достаточно безопасное расстояние, Томите дал волю изумлению:
- Но мы же так ничего и не узнали!
- Узнали, - Хикицу настороженно озирался по сторонам. - Их численность, направление движения и то, что сейчас они с лагеря сниматься не собираются.
- Ты?! - Томите почувствовал, что щеки у него розовеют - интересно, он вообще может находиться наедине с Хикицу хотя бы полчаса и ни разу не покраснеть?
Сейчас, впрочем, ему было стыдно - пока он сражался со своим не в меру живым воображением, его друг подсчитывал и анализировал. Как раз то, зачем они и направились на разведку.
Не так ли?
- Да, - кивнул Хикицу на невысказанный вопрос. - А теперь нам нужно убираться отсюда - кажется, я видел патрули.
Они зашагали по лесу, стараясь не шуметь, но у Томите просто не получалось хранить молчание, его прямо распирало от вопросов и возмущения. Единственное, чем он пожертвовал ради скрытности - громкостью тона, и теперь яростно шептал:
- Но кем вообще надо быть?! Сжечь целую деревню! Я еще понимаю - ну пограбили, отобрали припасы, но зачем все сжигать? Неужели принцу Куто нужна разоренная и выжженная земля? Почему, почему?
Хикицу молчал, легко и стремительно шагая вперед. Томите приходилось на два шага друга делать три своих, но он упрямо продолжал говорить:
- Что им жители-то сделали? Готов поспорить, они даже сопротивляться не пытались!
- Может, и зря, - бросил Хикицу, всматриваясь в переплетения веток, как будто там находился ведомый лишь ему одному ответ.
- Что зря?.. - опешил Томите.
- Зря не сопротивлялись. - Единственный глаз Эмутато теперь смотрел прямо на него. - Когда на твою землю приходят враги, ее нужно защищать.
- Ну да... - Томите лихорадочно подыскивал нужные слова. - Только это ведь наша работа.
- Именно.
Они уже шли по чему-то типа просеки, и нос Томите уловил запах дыма. Не пожарища, а теплого и уютного домашнего очага. Юноша вопросительно посмотрел на своего друга.
- Там деревня, - кивнул Хикицу. - Не разрушенная.
- Надо бы разузнать все, что сможем? - неуверенно предложил Томите, опасаясь, как бы его план не забраковали сразу же - он все еще стыдился своей промашки и хотел сделать хоть что-нибудь полезное.
Но Хикицу только неопределенно пожал плечами и бесстрастно ответил:
- Пожалуй.
Они направились в ту сторону, откуда доносились заманчивые запахи, и Томите втихую позавидовал тому, как хорошо умеет его спутник скрывать свои чувства.
***
- Но... как же это так? - лучник не верил своим ушам. - Почему...
Они сидели в маленьком деревенском трактире, и хозяйка, скучающая без дела, радушно потчевала их не только стряпней, но и разговорами. Нет, кутосские солдаты здесь не появлялись. Да, до них доходили новости об армии, но деревушка лежит в стороне от основных путей, и ее жители надеются, что вражеское войско их минует. Да, разумеется, она слышала о битве в долине. Тучи стрел закрыли солнце, под шагами закованных в доспех людей дрожала земля... Да, конечно, можно и нормальным языком. Солдаты императора грабили деревню, а кутоссцы застали их врасплох... Как какого императора? Нашего императора, Тегиру-самы.
Тут трактирщица ойкнула и прижала ладонь к губам, одарив Хранителей подозрительным взглядом, а Томите не смог сдержать изумление.
- Войска Хоккана? - тупо повторил он, все еще не в силах поверить.
Женщина нервно кивнула, но чуть успокоилась, когда Хикицу высыпал на стол несколько стальных монет.
- Спасибо, - негромко сказал он и встал, жестом предлагая Томите следовать за собой.
Лучник молчал всю дорогу, пока Хикицу сторговывался с седым крестьянином насчет лошади, и только когда они вышли за околицу, ведя в поводу гнедую кобылку, остановился и почти жалобно произнес:
- Этого же просто не может быть!
Хикицу продолжал идти, и Томите был вынужден догонять его, но дальше выдерживать это гнетущее молчание парень уже не мог.
- Эмутато! - почти крикнул он, дергая друга за рукав, - объясни, наконец, что происходит?!
- Эта страна погибает, - равнодушно ответил Хикицу, не замедляя шаг. - Солдатам не платят жалование, вот они и нападают на хокканские деревни. Если так пойдет и дальше, императору Куто не придется даже осаждать Тоуран. Ты видел сам, люди уже боятся своего войска больше, чем вражеского.
Томите пришибленно кивнул. В голове просто не укладывалась необычно длинная речь Хикицу. В памяти снова всплыла сожженная деревня.
- А тебе что, все равно?! - выкрикнул он, его душили слезы: так не может, не должно быть, император защищает свой народ и свою страну. Даже горькие слова Римудо, когда тот вспоминал о своем дяде, не могли изгладить из сознания юноши то, что он усвоил в далеком детстве. Государь един с землей, которой он правит. И несчастья народа отзываются болезнью императора - это так же естественно, как паводок весной.
Хикицу остановился так резко, что Томите налетел на него.
- Если бы мне было все равно, - сухо сказал он, - как думаешь, я отправился бы с вами?
Они уже углубились в лес, и их никто не мог услышать, но Хикицу, в отличие от Томите, по прежнему не повышал голос.
- Именно за этим, - продолжал он, - мы и собираемся вызвать Генбу, так? Чтобы Хоккану больше ничего не угрожало.
В его голосе звучала уверенность, и Томите словно бы против воли кивнул, соглашаясь. Он все еще не мог - поверить. Принять как непреложную истину - они сражаются не только с армией Куто, вторгшейся на их родину - сам император Хоккана - такой же враг им, как и принц Хакей.
Хикицу схватил его за плечи, развернул к себе.
- Ты же сам говорил мне! У каждого из нас есть то, что мы хотим защитить!.. Неужели ты готов отказаться от своих слов?
- Нет! - Томите сбросил его руки. - Просто мне не нравится, что все так... запутано. Я не хочу сражаться против своих, но если придется - буду... - голос юноши затих.
- Что? - требовательно сказал Хикицу, хмурясь.
- Если придется - жизни не пожалею, - буркнул Томите. - Только не надо читать мне нотации. Я уже запомнил, что для жрицы я полезнее живой и здоровый, чем героически погибший. Этому вы меня научили, спасибо.
Он опустил глаза, стараясь не встречаться взглядом с Хикицу. Были вещи, которые он не в силах объяснить. Например, как так получилось, что вместе с желанием защитить маму, жрицу и родную деревню уживалось это странное не то влечение, не то одержимость. Быть рядом. Дышать одним воздухом. Случайно касаться руки...
Почти как Римудо... Римудо... И тут Томите сообразил, наконец, что нужно делать.
- Римудо не будет сидеть... лежать сложа руки... Ну, в общем, он наверняка поспешит на поиски Такико, так?
- Ну да, - кивнул Хикицу, сбитый с толку резкой сменой темы. - Мы для того и купили коня и меч...
- Я поеду с ним.
Очень хотелось зажмуриться, пока он произносил эти слова, как будто подписывал приговор. Но он взглянул прямо на своего друга. "Видишь, - беззвучно кричало все его существо, - я тоже могу принимать взрослые ответственные решения, я вообще очень быстро учусь. И когда-нибудь ты посмотришь на меня не как на надоедливого младшего брата, а как на равного. Такого же, как и ты..."
Хикицу слабо улыбнулся и отголоском его мыслей сказал:
- Потому что Римудо ранен и слаб, а кто-то из нас должен остановить армию Куто, так?
Томите почувствовал, как щеки заливает такой знакомый румянец:
- Я не бросаю вас с Инами, просто...
- Шшш... - холодный палец у его губ, но какой же теплый у Хикицу взгляд. - Я понимаю. Это было непростое решение, Томите... Непростое, но правильное.
Раньше, если бы его вот так похвалили, он бы, наверное, задохнулся от избытка чувств - отстраненно подумал парень, - а сейчас ничего, только ледяное спокойствие... Спокойствие ли?
Хикицу наклонился совсем близко, так что Томите щекой чувствовал его дыхание, и прошептал:
- Если пообещаешь мне, что ничего с вами не случится. Не у тебя одного появились новые пункты в программе "Я хочу их защитить".
Юноша потянулся губами к губам, чувствуя, как хваленое ледяное спокойствие разбивается вдребезги, а по всему телу медленно растекается сладостное предвкушение, но Хикицу увернулся от поцелуя, хотя и продолжал сжимать его в объятиях, и хмыкнул:
- Обещай.
- Только после тебя, - выдавил Томите, прижимаясь еще ближе, запуская руки в растрепанные светлые волосы. Лишь бы это мгновение не кончалось, а там... "Да хоть трава не расти", - думал он, вдыхая знакомый запах.
Он чувствовал, что Хикицу тоже бьет дрожь, и от этого - от безумного ощущения контроля - становилось страшно и сладко одновременно.
Только рядом с тобой я могу быть по-настоящему сильным...
Томите еще немного помедлил, наслаждаясь этим чувством, - что каждый из них стоит на самом краю, и только прикосновение рук другого не дает ему упасть, - и выдохнул в ухо Хикицу: "Я вернусь" в то же мгновение, когда услышал хрипловатое: "Я обещаю".
Они целовались как в последний раз - исступленно, самозабвенно, и когда наконец оторвались друг от друга, чтобы глотнуть воздуха, Томите с изумлением понял, что больше не краснеет. Как будто он перестал видеть в этом что-то неправильное и постыдное. Ведь это так просто - быть с тем, кого любишь. Отвечать на чьи-то чувства. Делить одно биение сердца на двоих.
Они так ничего и не сказали друг другу, но когда Хикицу вскочил на коня, Томите устроился в седле позади него и с каким-то новым чувством прижался к спине друга. Как будто имел на это право.
Они мчались к лагерю, словно за ними гнались ледяные демоны, летели к тому моменту, когда им придется расставаться, а Томите все шептал пересохшими губами как молитву: "Я вернусь. Обещаю, я вернусь".

FIN

@темы: слэш, 2008, Fushigi Yuugi Genbu Kaiden, PG-13

---

Cura te ipsum

Фэндом: Final Fantasy XII
Пейринг: Баш/Бальфир
Рейтинг: PG-13
Объем: 1 371 слово
Дата: 29.04.2008
Примечания: фик на картинку:

- Я бдекрасно себя чувствую, - прогнусавил Бальфир, отмахиваясь от заботливых рук Пенело, и оглушительно чихнул.
Фран невозмутимо дернула ухом.
- Он лжет, - рассеянно сообщила она, любуясь игрой света и тени на беленых досках пола.
- Предательница, - пират запустил в напарницу диванной подушкой. Фран, не глядя, поймала ее и кинула обратно.
- Ну это же всего лишь простуда, - растерянно выговорила Эш, выуживая компресс из миски с холодной водой. - Пара дней и он встанет на ноги...
Ее речь прервал глухой стук - пират попытался повторить фокус с подушкой, но не удержался и скатился с кровати. Принцесса нахмурилась, наблюдая, как Баш легко поднял беспокойного больного и уложил обратно, заботливо прикрыв одеялом.
- Решено, - наконец решила она, водружая компресс на пылающий лоб Бальфира, - мы останемся, пока ты не поправишься, слышишь? Так что постарайся выздороветь как можно скорее.
***
Через полчаса принцесса Ашелия пулей вылетела из комнаты, в которой лежал болящий. Фран и Пенело отправились на поиск меток, и Баш с Вааном с одинаковым интересом следили за траекторией движения Ее Королевского Высочества.
Судя по гневно сверкающим глазам, сжатому в тонкую линию рту и особенно - сочному шлепку, с которым отброшенный принцессой компресс приземлился на подоконник, играть роль сиделки ей не понравилось.
Эш приземлилась, наконец, в кресло и недовольно фыркнула.
- Такими темпами, - сообщила она, ни к кому в особенности не обращаясь, - мы застрянем здесь на неделю. Но я с ним сидеть отказываюсь.
Баш мысленно закатил глаза, только из врожденной лояльности не сделав того же самого на деле. Ваан ослепительно улыбнулся.
- Оставьте это мне!
***
Не прошло и часу, как Баш, углубившийся в изучение современной аркадианской прозы (у хозяина гостиницы обнаружилось пара томов), оторвался от этого увлекательного занятия: ему показалось, он слышал какой-то шум из их временного "лазарета". Вслед за разговором на повышенных тонах раздался отчетливый звон разбитого стекла, и, наконец, в комнату вбежал Ваан, красный как рак, воровато оглянулся на Баша и посыпался, чертыхаясь, вниз по лестнице. Судя по позвякивавшему у него под мышкой свертку, граненый кувшин с водой встретил свой бесславный конец.
Капитан задумчиво захлопнул книгу и бросил настороженный взгляд в сторону комнаты Бальфира. Пока там было тихо - подозрительно тихо - но Баш был вынужден признать, что вряд ли это надолго. Фран или Пенело могли бы справиться с капризным пациентом, но они, как назло, отсутствовали. Вывод был прост и ясен.
Баш тяжело вздохнул и отправился исполнять обязанности сиделки.
***
- Ба-аш... - с интонациями умирающей лебеди простонал пират, - открой што-оры...
- Тебе же солнце в глаза бьет, - напомнил капитан, только что означенные шторы закрывавший.
- Я знаю, - Бальфир трагически заломил бровь, - я просто хочу убедиться, что вокруг так темно не потому, что я умираю... А потом ты ведь их закроешь обратно, да?
Баш обреченно раздвинул и задвинул шторы. Сходил за травяным настоем. Сменил компресс. Открыл окно, чтобы не было так душно. Закрыл окно, чтобы не было так холодно. Принес носовых платков. Подогрел остывший настой.
Бальфир маялся.
- Мир несправедлив, - вещал он, - а-а-апчхи! Несправедлив! Мы покорили Мист и воздушные просторы, но никто так и не смог изобрести действенного лекарства от простуды!
Баш кивал и пытался сосредоточиться на книге, до следующего жалобного: "Ба-аш?"
Когда он в очередной раз ходил на кухню - пират возжелал свежих фруктов - то встретил по дороге Ваана, восхищенно показавшего ему большой палец. Баш только пожал плечами - ничего чрезмерно героического в хождении за больным он не видел, но легко мог представить, как Бальфиру удалось вывести из себя всех добровольных помощников.
В конце концов, у него и здорового характер не сахар.
***
Из полудремы его вырвал какой-то негромкий звук. Баш протер слипающиеся глаза, подхватил грозящую спланировать с колен книгу. В комнате было совсем темно, все мышцы ныли - он все-таки задремал, сидя в кресле, и ощутимо пахло лекарствами - как будто каждая поверхность пропиталась этим запахом.
Капитан осторожно, стараясь не кряхтеть, выбрался из неудобного сидения и раздвинул многострадальные шторы, впуская внутрь прозрачные серебристые лучи ночного светила.
Бальфир метался на перекрученных влажных простынях, от него так и веяло жаром - Баш почувствовал его на ладони еще до того, как опустил руку на лоб пирата.
Теперь было уже не до шуток - если лихорадка не отпустит за ночь, они и правда застряли тут надолго. Капитан бережно убрал со лба Бальфира слипшиеся от пота волосы, расправил постель. Больше он все равно ничем не мог помочь. Или мог?
На ум пришло одно старое проверенное средство - и Баш не раздумывал ни секунды. Быстро скинул одежду, забрался под скомканную влажную простыню, прижался как можно крепче к горячему худому телу, надеясь, что этого будет достаточно - и боясь, что так ничем и не сможет помочь.
"Глупо, глупо, - думал он, обнимая дрожащего пирата, - какие только раны нам не приходилось исцелять, и вот поди ж ты - с обычной простудой не можем справиться".
И уже было не до лицемерия, да и устал он обманывать самого себя - только странная нежность непонятно откуда взялась в его сердце, и тихое обреченное чувство привязанности.
А может быть, ему просто эгоистично хотелось, чтобы пират смеялся и шутил, оставался всегда таким же солнечным осколком лета и счастья, и эта внезапная его беззащитность больно ранила Баша. Как будто было недостаточно любить его живым и здоровым...
Капитан фон Ронсенберг зажмурился, пытаясь унять внезапно накативший липкий ужас. Воистину, были вещи, над которыми лучше не раздумывать слишком долго.
***
Когда он проснулся во второй раз, все еще было темно. Луна зашла, и очертания комнаты угадывались скорее по памяти. Бальфир уютно устроился в его объятиях, и тихо сопел под ухом, обхватив капитана за шею. Судя по всему, лихорадка таки спала, потому что плотно прижавшееся к нему тело больше не было раскаленным, как печь, и даже более того, оно было вполне... здоровым, со здоровыми реакциями. Баш осторожно попытался отодвинуться, ответом на что был жалобный стон и сжавшиеся на его плечах пальцы.
- Эээ... Бальфир... - прошептал капитан, пытаясь оценить степень бодрствования пирата. Тот только вцепился в него еще крепче, пробормотал что-то невнятное и заерзал, придвигаясь еще ближе.
Баш сглотнул, чувствуя, как его собственные реакции принимают вполне предсказуемую форму.
- Ты не спишь? - предпринял он еще одну попытку.
- Спал, - буркнул пират сипло и закашлялся. - Пока ты меня не разбудил, - выдавил он наконец.
- Прости.
- Прощаю. Не нальешь стакан воды?
- Как бы это сказать... Немного неудобно это делать, когда ты лежишь на мне.
- Правда? - неискренне изумился Бальфир, снова двинув бедрами. Отбивая всякую надежду на то, что это происходит случайно.
Баш резко втянул воздух сквозь зубы и одним движением вывернулся из-под пирата, уселся на краю постели, наощупь ища графин на прикроватном столике. Он слышал, как Бальфир раскинулся на освободившемся месте и тихонько посмеивается, время от времени срываясь в кашель.
Наконец капитан нашел все, что требовалось, и всучил пирату стакан. И понадеялся, что пересохшее горло Бальфира даст ему возможность нашарить одежду и уйти, пока не поздно.
Зря надеялся. Пират отработанным жестом вцепился в него, прижался к спине, не то фыркнув, не то чихнув в ухо, пробежался пальцами по груди.
- Ну Ба-аш... - протянул он насмешливо, перебирая звенья цепочки с медальоном.
- Ты же болеешь и умираешь, - суховато напомнил капитан, из последних сил взывая к голосу разума.
- Ага, - радостно согласился Бальфир, - а ты сейчас будешь меня лечить!
- Бал... я...
Его невнятные возражения были прерваны самым бесцеремонным образом - пират ужом скользнул к нему на колени, справедливо рассудив, что так атаку вести будет проще, и его сухие губы еле мазнули по губам Баша, дразня и обещая большее.
И капитан не выдержал. Он почти слышал, как трещит по швам его хваленая рассудительность, как одна за одной лопаются нити, связывающие его с остатками здравого смысла.
Ответ - вот он, лежит перед тобой на ладони, и плевать, что ты не можешь признать его, выговорить вслух.
Пока - достаточно того, что он просто есть.
И уже другая лихорадка сжигает вас обоих.
***
- Проснись и пой! - радостно завопил Бальфир, сдергивая с Баша одеяло. Пират явно чудесным образом исцелился от всех болезней, и был сверхъестественно бодр и весел.
Капитан застонал. В голове гудели все колокола Рабанастра, нос был забит, горло саднило, и вдобавок ко всему доканывало ощущение, что в данном конкретном случае, несомненно, он сам дурак.
- Я умираю! - буркнул он, накрывая голову подушкой.
И пожалел о том, что на самом деле жив, услышав ехидно-протяжное:
- Вы-ылечим...

@темы: слэш, 2008, Final Fantasy XII, PG-13