Немного тепла
Фэндом: Fushigi Yuugi Genbu Kaiden
Пейринг: Хикицу/Томите
Рейтинг: PG-13
Объем: 3 231 слово
Дата: 22.03.2008
читать дальшеМиновал праздник начала зимы, и весь Хоккан, кажется, погрузился в зимнюю спячку.
Спали поля и леса, с богатырским всхрапом спуская изредка вниз по склонам лавины, спали горы. Спал желтый дракон Тода в распадке за крошечной деревушкой.
Металась во сне Жрица Генбу, лихорадку которой не могли унять даже целебные травы Хацуи.
На четвертый день Томите просто не выдержал и сбежал - ему действовали на нервы озабоченное лицо мамы и мрачный Римудо, неподвижно сидящий рядом с больной. Мать только кивнула, когда он выпалил, что идет поохотиться, и, схватив лук, был таков. Его отбытие, кажется, заметил только Соруэн, присматривавший за Айрой и Хацуи, всем остальным было наплевать.
"Ну конечно, - думал Томите, продираясь через лес и пиная ни в чем не повинные ветки, - Такико жрица, она важнее... Даже мама, кажется, забыла, что у нее есть сын!"
Он остановился, пораженный этой мыслью. Неужели его злит Такико? Нет, по здравому размышлению решил он, просто все слишком увлеклись идеей о появлении жрицы и Хранителей. Томите готов был поспорить, что даже те жители его деревни, которые считали, что Генбу приносит несчастья, при виде их мико могли усомниться в своем неверии. Такико, как никто другой, умела убеждать. Даже Эмутато сказал, что ему захотелось пойти за ней. За ней, а не за своим лучшим другом!
Только вот жрица, в отличие от лучшего друга, не вмораживала его сестру в ледяную глыбу на целый год. И ни разу не усомнилась в "Хикицу".
Томите заметил, что уже забрался достаточно далеко, и решил немного передохнуть. В горах осень практически не ощущалась, уступив права зиме. Далеко внизу ветер гнал снежное крошево, над горячими источниками превращающееся в клочья белого тумана, изорванным саваном трепещущие среди скал, но в лесу было тихо. Так тихо, что треснувшая под чьей-то ногой ветка заставила Томите подскочить и схватиться за лук. На краю поляны стоял Хикицу, задумчиво созерцая пейзаж. Его глаз скрывала черная повязка, сделанная Айрой под чутким руководством Бораате, и вышитая неуклюжими детскими стежками. Томите мог поручиться, что светловолосый Хранитель стоял здесь уже давно - так хорошо вписывалась его фигура в окружающее безмолвие.
Хикицу перевел взгляд на лучника, и тому стало не по себе - он еще помнил, каково это - заглядывать в эти глаза.
- Подходящее место для размышлений, не так ли? - Хикицу наконец нарушил затянувшуюся паузу.
- Да, - с облегчением выдохнул Томите. - Я тогда не буду тебе мешать.
Он вскочил, и хотел было идти дальше, но Хикицу ухватил его за рукав, вынуждая остановиться. Лучник вырвал руку, чувствуя, что мучительно краснеет. Он и сам не понимал, что на него нашло - всего несколько дней назад он пламенно убеждал своего товарища идти с ними, и все было легко и просто. Но только не здесь. И не сейчас. Сейчас Томите желал одного - оказаться подальше от всех. От жрицы, от Хранителей. От Хикицу.
- Чамука... - в голосе Эмутато сквозило удивление и что-то еще, о чем было лучше не думать.
Томите потряс головой.
- Все в порядке, если тебе нужно побыть одному... Ты, наверное, не привык к этому, - он кивнул в сторону деревни. - Я уже ухожу.
- Чамука, я... - что бы ни хотел сказать Хикицу, это осталось недоговоренным. Томите взял низкий старт и рванул в спасительные заросли, продираясь наобум, оцарапываясь о ветки, только бы подальше, подальше...
Он несся по лесу, в котором ему были знакомы каждый куст и каждая кочка, и даже если бы Хикицу хотел последовать за ним, вряд ли бы у него это получилось. Но Эмутато так и остался на поляне, приоткрыв рот и глядя вслед своему другу.
Томите бежал. И бежал. И бежал, пока легкие не были готовы разорваться, а деревья вокруг не сменились низкорослым чахлым ельником. Он бежал бы и дальше, но сегодня ему определенно не везло во всем. Он споткнулся о какую-то корягу и кубарем покатился на дно оврага. Рефлекторно попытался сделать хоть что-нибудь, знак на спине обожгло огнем, но было уже понятно, что он не успеет, не успеет...
Падение прекратилось, и в то же мгновение ногу пронзила острая боль, сменившаяся онемением. Томите приподнялся на локте, пытаясь сообразить, что же произошло. И был вынужден бороться с желанием не то расхохотаться, не то расплакаться. Его левая нога, вывернутая под каким-то странным углом, оказалась вморожена в глыбу льда, торчащую из земли - она-то и остановила полет на дно оврага, где недружелюбно щерились ветки поваленного дерева. Томите содрогнулся, представив, что бы с ним было, если бы он все же долетел до дна. Скорее всего, друзьям бы пришлось снимать с острых сучьев его хладный труп. Он глубоко вздохнул, и приказал льду растаять.
Не тут-то было.
Лучник отчаянно дернул вывихнутой ногой. Прозрачные тиски держали крепко.
"Думай, - велел он себе, с облегчением замечая, что по крайней мере лук и стрелы пережили падение без видимых повреждений, - ты смог разморозить Айру, так в чем же дело?"
Ему показалось, или ледяная корка продвинулась выше? Томите представил живописную скульптуру себя в рост и все-таки хихикнул.
"Я же Хранитель Генбу. Томите. Я управляю льдом!!! Так почему же он не слушается меня?"
Теперь он увидел, как белесая изморозь ползет от стопы к голени. Лед ластился к нему, как домашний зверек, переливался разными цветами, обещал покой...
"Вечный покой", - напомнил себе парень, стискивая зубы. Его начала бить дрожь.
На ум приходили байки из тех, что любили рассказывать охотники на общем костре - как попавшие в их капканы лисы отгрызали себе лапы и убегали.
"Ты сильный!" - вспомнились ему слова Такико - или это был Эмутато?
"Если поднимется выше колена - придется отгрызать", - мрачно подумал Томите, дрыгая упрямой конечностью.
Никакого результата.
Если бы лед плавился от одного взгляда - Томите давно уже был бы на свободе. Но даже его стихия изменила ему. Оставила в одиночестве, совсем как...
Юноша пнул глыбу здоровой ногой. И тут же отдернул ее, опасаясь увидеть на коже мокасин белый налет. Но лед не продолжил свое наступление, и, ободренный этим, Томите попытался поковырять его ножом.
Никакого результата.
Хотелось выть от бессилия, но Хранители ведь не сдаются. И не хнычут. Устроиться на холодной земле, так, чтобы было удобнее орудовать ножом - задача сама по себе непростая, но он справился. Во рту откуда-то взялся неприятный металлический привкус - наверное, попала кровь с расцарапанной щеки. Лед не поддавался. Зато уже подкрадывались ранние зимние сумерки, и где-то в горах начали проникновенно выводить свои рулады волки. Томите дополнил воображаемую картинку с ледяной скульптурой реалистичными статуями волков в натуральный размер. Впрочем, опасность замерзнуть ему угрожала и без волшебного льда - зуб на зуб у парня уже не попадал. Как выясняется - хихикать, когда тебя колотит озноб - не самое лучшее из занятий. Особенно когда почти над ухом раздается сиплое взрыкивание. Томите извернулся и с возмущением воззрился на нарушителя спокойствия. Большой серебристый волк стоял на краю оврага, с интересом заглядывая вниз.
- Б-б-брысь, - буркнул Томите, напоминая себе, что дрожит он от холода, а вовсе не от чего-нибудь еще.
Зверь наклонил голову набок, вывалив из пасти малиновый язык, его дыхание собиралось облачками пара и намерзало на носу, придавая морде удивленное выражение.
- Пошел вон, - попытался юноша урезонить непонятливое животное. - Ищи обед г-где-нибудь в другом м-месте.
"Теперь я еще и разговариваю, как Хацуи", - подумал он, наблюдая, как волк неторопливо спускается в овраг. На всякий случай Томите ухватился за лук. Волк намек проигнорировал. Под роскошной шкурой перекатывались сильные мускулы.
- Будет маме новая шуба, - мрачно пообещал парень, накладывая стрелу на тетиву. Адреналин временно прогнал озноб, но стрелять, лежа на земле, было неудобно, да и не хотелось ему, честно говоря, стрелять. Зверь был слишком... красивым.
"Если прыгнет - выстрелю", - пообещал себе Томите, зачарованно глядя на волка. Но тот не прыгнул - просто плюхнулся на землю рядом с ледяной глыбой и уставился на юношу прозрачными, желтыми как янтарь глазами.
- Ну и что теперь? - тоскливо поинтересовался Томите то ли у волка, то ли в пространство. - Предпочитаешь свежезамороженную закуску? Тогда придется подождать.
Волк, что не удивительно, не ответил, зато сверху раздался треск, как будто кто-то ломился сквозь подлесок.
- Чамука!!! - на краю оврага появился Хикицу. Томите даже не нашелся, что ответить - так его поразил вид запыхавшегося, растрепанного, раскрасневшегося друга, который уже осторожно спускался вниз по склону.
Волк поднял голову, и, кажется, усмехнулся - но Эмутато уже был здесь, стоял на коленях рядом с капканом из льда, и в волосы ему набились сухие еловые иголки и какие-то веточки, и его пальцы уже скользили по прозрачной поверхности, а на лице было точь-в-точь такое выражение, как когда он узнал, что Айра жива, и от этого Томите захотелось разреветься по-настоящему.
- Не размораживается? - теперь Хикицу деловито ощупывал поврежденную ногу выше ледяной корки. Томите проглотил комок, застрявший в горле, и выдавил.
- Ага. И не разбивается.
Предательский голос все-таки сорвался, но Эмутато не обратил на это внимания. Он сосредоточенно прикусил губу, разглядывая ловушку, в которую угодил его товарищ.
Потом повел ладонью над глыбой, и Томите почувствовал, как за голенище ему потекли теплые ручейки. Увы, это таял не лед. Водяная магия Хикицу тоже была бессильна, и светловолосый Хранитель отдернул руку.
- Я никогда не умел особенно хорошо обращаться с холодом, - извиняющимся тоном произнес он. - Все-таки это должен сделать ты.
- Но у меня не получа-ается, - все бы хорошо, только вот как избавиться от этой интонации обиженного ребенка?
Томите стиснул зубы так, что в челюсти что-то хрустнуло, и зажмурился, лишь бы не встречать этот сочувствующий взгляд.
"Я уже не маленький, не надо смотреть на меня, как ты смотришь на Айру. Пожалуйста, не надо меня жалеть!"
Чужие руки поддерживали его, не давали сорваться. Хикицу приобнял его за плечи и прошептал, шевеля дыханием волосы на затылке юноши:
- Ты сможешь. Я знаю, ты сможешь.
И внезапно Томите стало легко и спокойно. От этого уверенного голоса все страхи и сомнения рассеялись, как туман над озером, и впервые за этот день - да что там, за все последние дни - он почувствовал себя в безопасности. Наконец расслабился.
Лед треснул.
И разлетелся в сверкающее крошево.
В тот же момент размороженная нога решила напомнить о своем существовании, но Томите не заорал, только со всхлипом втянул в себя воздух. Хикицу наклонился ниже, чтобы осмотреть вывих, его волосы упали на лицо, не давая прочитать выражение.
- Будет больно, - констатировал он, примеряясь вправить поврежденную конечность.
Томите кивнул и снова зажмурил глаза. Резкая вспышка боли, и...
- Э-эй! Что ты делаешь?! Поставь меня на землю!
- Вряд ли, - невозмутимо ответил Хикицу, начиная подниматься наверх. Серебристый волк бесшумно последовал за ними.
- Ходить ты сейчас не сможешь, - Эмутато говорил резкими, отрывистыми фразами, экономя дыхание, - а здесь оставаться слишком опасно.
Томите еще немного неубедительно повозмущался и притих, даже несмело обхватил своего спасителя за шею. Было в этом что-то в корне неправильное, но юноша подозревал, что если он продолжит полемику, его просто перекинут через плечо, и остаток пути он проведет, болтаясь вниз головой.
Четвероногий сгусток тумана скользил рядом с ними, изредка отбегая вперед и снова возвращаясь. Как ни странно это звучало, Томите казалось, что волк и человек прекрасно понимают друг друга. Хикицу уже изрядно запыхался - при всем своем мальчишеском телосложении его ноша обладала здоровым аппетитом и любила вкусно покушать - когда после очередной отлучки волк вернулся и настойчиво потянул его за собой.
Пещерка - скорее даже ниша в скале - была маленькой и явно когда-то обитаемой, судя по специфическому запаху, но там было сухо и не дуло.
Эмутато сгрузил Томите на пол, утер пот со лба и принялся аккуратно стягивать мокасин с его левой ноги. Лучник морщился, но молчал - у него вообще был какой-то пришибленный вид, словно он только начал осознавать произошедшее.
- Наступить можешь? - Хикицу ощупал распухшую лодыжку, неодобрительно покачал головой. Томите привстал, опираясь на руку друга. Из глаз брызнули слезы, но боль все же была терпимой. Парень без сил опустился обратно на камни.
- Жить буду, - криво усмехнулся он, снова натягивая обувь.
- Это не может не радовать, - сухо ответил Эмутато, и выглянул из пещеры. - Солнце уже зашло, придется переночевать тут - в темноте я тебя не дотащу.
Томите рассеянно кивнул, дергая шнуровку.
- Умеешь же ты выбирать такие местечки.
- Привычка, - в темноте не было видно его лица, но Томите показалось, что он улыбнулся.
- Совсем как в старые добрые времена, да?
- Ну, если не считать того, что мы тогда были меньше и могли забраться в любую щель или дупло, и спокойно там переночевать, - Хикицу поднялся. - Я схожу за хворостом.
Еще через некоторое время они сидели у весело потрескивающего костерка на площадке перед пещерой и жевали хлеб и сыр, которые заботливая Бораате успела сунуть своему непутевому отпрыску.
Эмутато натаскал еловых лап и соорудил две удобные постели. Томите подумал, что даже когда они путешествовали со жрицей по Хоккану, у них не всегда была возможность провести ночь с подобным комфортом.
Его разморило от тепла и усталости, поэтому он даже не сразу сообразил, о чем речь, когда Хикицу напряженным голосом сказал, глядя на пляшущее среди сучьев пламя:
- Чамука... Почему ты убежал?
Первая реакция была уже почти инстинктивной.
- Я - Томите. То-ми-те, - сонно пробормотал парень, потом до его сознания дошла суть вопроса.
Эмутато по прежнему созерцал огонь, кажется, он мог просидеть так целую вечность. Томите тоже уставился на языки пламени, словно пытаясь разглядеть там ответ.
- Не знаю, - когда не можешь придумать, что соврать - лучше говорить правду. Он дернул плечом, пытаясь подобрать слова. Хикицу терпеливо молчал.
- Я наверное просто устал ждать, - неловко предположил Томите, комкая в руках пояс. - И Такико болеет... Вот, захотелось проветриться... И ты не очень-то общаешься со всеми, вот я и подумал... то есть, ну что ты хочешь побыть один.
Он осмелился поднять глаза и натолкнулся на ту же теплую улыбку, с которой Хикицу обычно смотрел на свою сестренку.
- Томите... - брат Айры помолчал, как будто пробуя имя на вкус. - Поверь мне, если я захочу побыть один - сразу скажу. Но я вовсе не против твоего общества.
Несмотря на загар, Томите очень легко краснел, поэтому он порадовался про себя скудному освещению. Уши у него горели, когда он ответил с неуверенной улыбкой:
- А я - твоего.
- Совсем как в старые добрые времена? - Хикицу протянул руку и коснулся его щеки. Лучник от неожиданности отшатнулся и увидел, как потух взгляд друга.
- Прости... - пробормотал он одновременно со словами Хикицу:
- Я не хотел...
Повисла неловкая пауза, заполняемая только негромким потрескиванием костра. Большое полено сломалось в огне, выбросив вверх сноп искр, осветивших сцену у пещеры удивительно ярким светом. Даже ветер стих, и Томите вдруг сообразил, как он, должно быть, смешно выглядит. Взъерошенный, грязный, с расцарапанной физиономией... И насколько серьезным кажется Эмутато - пусть даже с лесным мусором в волосах и в испачканной одежде.
Не обращая внимания на странное трепыхание в животе, парень быстро подался вперед и неуклюже мазнул губами по губам Хикицу. Он не знал, как это делается, и конечно поцелуй вышел совсем не таким, как он себе представлял - они столкнулись носами, и Томите тут же отпрянул, то ли испугавшись, того, что натворил, то ли ожидая получить по лицу, как от Такико. Сказать, что Эмутато удивился - значит не сказать ничего - единственный глаз Хранителя стал круглым как плошка, в нем отражались блики костра. Он коснулся пальцами своих губ, как будто не мог поверить в случившееся. Если бы Томите был в состоянии - он тут же подорвался бы с места и убежал, но подлая нога лишила его такой возможности, так что все, что ему оставалось - только мучительно краснеть и пытаться промямлить хоть какие-то извинения. Пока Хикицу не привлек его к себе и не поцеловал по-настоящему. Ну то есть Томите решил, что это, наверное, и есть по-настоящему - и сухие, обветренные губы, и пальцы, ерошащие волосы на затылке, и мурашки по позвоночнику, и сладкая дрожь, и чужое дыхание, которое пьешь, как свое... Когда он подумал, что лучше быть уже не может, Хикицу отстранился, внимательно и серьезно глядя на него.
- Чамука... Нет, Томите, - поправился он сам, опуская руки, отпуская... - Мы не можем... Это неправильно.
Юноше очень хотелось возразить, что плевал он на возможности и правила, и что с ним только что произошло самое чудесное событие в его жизни, и как вообще он мог заглядываться на Такико, и что ему не нужно нечто большее, но голос снова его подвел, и он только замотал головой, как большой неуклюжий щенок. Его трясло - наверное, после всех своих приключений он все-таки простыл.
Хикицу очень невесело улыбнулся и накрыл его руку своей.
- Ты сам мне говорил, что мы уже не Чамука и Эмутато. Мы - Хранители Генбу. У нас есть миссия. Мы должны защищать жрицу. И не только ее.
- Но... - сердце, кажется, бухало где-то в районе горла, но Томите не привык так быстро сдаваться. - Такико и Уруки...
- Им обоим их чувства уже принесли достаточно горя. И, боюсь, это не предел.
- Ну и пусть! - как же хочется вскочить, пройтись туда-сюда, как будто простым движением можно отсрочить неизбежное. - Мне все равно!
Хикицу отвернулся, но все же недостаточно быстро, чтобы Томите не заметил, как исказилось от боли его лицо.
- А ты не подумал, что мне может быть не все равно? - спросил он внезапно охрипшим голосом.
Томите тоже отвел взгляд. Он знал причину. И понимал, что его друг прав. Они итак уже потеряли слишком много, чтобы позволить себе роскошь думать о себе, а не о других. Айра. Эмутато должен оберегать Айру, и Томите с мрачной решимостью поклялся себе, что сделает все, чтобы Хикицу смог вернуться к своей сестре.
Поэтому парень натянул на лицо привычную беспечную улыбку и объявил:
- Я думаю, надо выспаться! И завтра утром буду как новенький!
Хикицу признательно кивнул, а Томите расстилал плащ, продолжая балаболить:
- Надеюсь, твоя зверюга посторожит? Не хотелось бы, чтобы его приятели приняли нас за поздний ужин... Или ранний завтрак!
"Обжегся - и ладно, - думал он про себя, - но ты еще увидишь - я тоже могу быть сильным. Ты будешь гордиться мной, я обещаю!"
Они еще немного поболтали ни о чем, старательно избегая опасных тем, и скоро жертва собственных сил Хранителя уже тихо посапывала, свернувшись клубочком у догорающего костра.
Томите не знал, что его друг всю ночь просидел у огня, подбрасывая новые ветки и задумчиво глядя на спящего, охраняя его покой.
***
Их даже никто не спросил, где они пропадали - все были заняты Такико, у которой, кажется, наконец стал спадать жар, - и только Соруэн многозначительно проводил молодых людей взглядом.
Проведенный утром эксперимент по сбиванию шишек с елей показал, что ледяная магия слушается Томите, как и прежде, так что в деревню он возвращался в приподнятом настроении, хотя и основательно прихрамывая.
Хикицу размашисто шагал рядом, они смеялись какой-то глупой шутке, и лучнику начало казаться, что вчерашний день изглаживается из памяти, как чудной сон.
Им навстречу выбежала Айра, Эмутато подхватил ее на руки и закружил, а потом посадил к себе на закорки и так и донес до дома, и Томите, глядя на них, почувствовал какую-то щемящую нежность оттого, как скупой на эмоции Хранитель преображается рядом с сестрой.
Когда Бораате наконец обратила внимание, что в доме снова объявились два лишних рта, она устроила сыну разнос, за то что он вернулся с охоты без добычи.
И пока Томите с хохотом пытался убежать - на больной-то ноге - от разгневанной матушки со сковородкой, ему показалось, что все в мире наконец встало на свои места. И если место Хранителей Генбу рядом со жрицей - значит, они с Хикицу все равно будут неразлучны. Что бы ни случилось. Что бы ни было.
А то, что он потом подсмотрит, как Такико иногда касается своих губ, когда думает, что ее никто не видит, и поймает себя на таком же жесте - это не страшно. У него ведь всегда остается право на воспоминания.
Особенно, когда он нашел того, кто ему их дарит.
Того, с кем можно их разделить.
FIN